чувствую это желание каждым дыханием, каждой порой кожи, каждыми фибрами моего 
тела. Я не боюсь смерти, я часто смотрел ей в лицо долгие секунды и никогда 
первым не отводил от нее взгляда, но каждый раз после такой встречи я радовался 
от всего сердца и иногда кричал в восторге пытаясь перекричать рев моторов.
   Все это я думаю, когда механически глотаю ужин в столовой. И затем я 
принимаю твердое решение. Я буду дергать за все нити до тех пор, пока они не 
заберут меня отсюда из этой рутины и не пошлют назад во фронтовую часть.
   Я не добиваюсь намеченной цели, но вскоре нам приказано лететь в Крым. Наша 
новая база находится в Сарабузе, неподалеку от Симферополя и здесь в любом 
случае мы ближе к фронту, чем раньше. Мы решили транспортную проблему, 
используя наши Ю-87 в качестве буксировщиков для грузовых планеров. Пролетев по 
маршруту Краков-Львов-Проскуров-Николаев мы вскоре оказываемся на месте. 
Аэродром здесь очень большой и пригоден для тренировочных целей. Наше 
самодельное жилье не очень сильно отличается от того, которое было у нас на 
фронте, но там где есть желание, выход всегда найдется. Мы возобновляем наши 
обычные тренировки, такие же, как в Граце. Нам особенно нравится практиковаться 
в посадках на других аэродромах, потому что утром мы садимся, например, на 
западе, на побережье Черного моря, а после обеда, возможно, на северо-востоке, 
на побережье Азовского. Мы купаемся, по крайней мере, полчаса на великолепных 
пляжах в жарком солнечном сиянии. Здесь нет возвышенностей за исключением 
холмов неподалеку от Керчи и на юге – Крымской Яйлы, горной гряды, которая 
тянется вдоль южного побережья Крыма. Вся остальная часть полуострова имеет 
плоский рельеф, это обширные степи, в центре которых находятся гигантские 
помидорные плантации. Очень узкая береговая полоса, тянущаяся между морем и 
Яйлой, считается Русской Ривьерой. Мы часто бываем здесь и возим отсюда дрова 
на грузовиках, потому что там, где находится наша база, лесов нет. Сравнение с 
Ривьерой оказывается поверхностным. Я вижу несколько пальм в Ялте, но два или 
три дерева не превращают ее в Ривьеру. На расстоянии дома ярко блестят на 
солнце, особенно когда летишь на небольшой высоте вдоль побережья. Они 
производят удивительно благоприятное впечатление. Но если вы гуляете по улицам 
Ялты и видите все с близкого расстояния, общая примитивность и вульгарность 
этого советского курорта приносит большое разочарование. Соседние города Алупка 
и Алушта немногим отличаются от Ялты. Мои люди обрадованы множеством 
виноградников между этими городами, сезон сбора только начинается. Мы пробуем 
гроздья на каждом склоне и часто приходим домой поздно и с чудовищными резями в 
животе.
   Через какое-то время я начинаю нервничать, что меня не посылают обратно на 
фронт. Я досаждаю генералу, командующему авиацией на Кавказе, и предлагаю ему 
мои «Штуки» в качестве боевого подразделения, поскольку считаю, что большинство 
экипажей уже пригодны для фронта. Я указываю на то, что боевые вылеты стали бы 
великолепной тренировкой для них и что любой полк может считать, что ему 
повезло заполучить летчиков, которые уже имеют боевой опыт. Вначале мы получаем 
приказ перебазироваться в Керчь. Оказывается, советские транспортные суда часто 
проходят мимо южного побережья. Отсюда мы могли бы атаковать их. Но дальше 
этого «бы» дело не идет! Часами мы ждем появления транспортников. Но ничего не 
происходит. Однажды я хочу попробовать счастья на своем истребителе Мессершмитт,
 моя цель – вражеские самолеты-разведчики. Но вражеские самолеты немедленно 
отклоняются от курса и уходят в сторону моря по направлению к Туапсе и Сухуму, 
и я бессилен их догнать, поскольку не могу взлетать до тех пор, пока мы их не 
заметили. Тем не менее, вскоре я добиваюсь нашего перевода в Белореченскую, 
неподалеку от Майкопа, где стоит другой авиаполк. Здесь мы сможем получить опыт 
боевых вылетов, поскольку нас предполагается использовать для поддержки 
наступления в направлении Туапсе.
   Немедленно мы становимся загруженной заданиями фронтовой частью. Мы 
находимся в воздухе с утра до вечера летая над районом, где армия атакует в 
направлении Чадукенская-Навагинская, на пути к Туапсе. Это не совсем просто для 
нас. Потому что в нашей учебной части мы используем относительно старые 
самолеты, а полк, действующий здесь, с которым мы летаем, имеет на вооружении 
самый последний тип пикировщика. Когда мы летим в строю на большой высоте, это 
ставит нас в невыгодное положение.
   Полеты в узких долинах – захватывающее занятие. Мы часто неосторожны, 
побуждаемые желанием драться влетаем в ловушку, если преследуем неприятеля или 
слишком настойчиво пытаемся обнаружить его укрытия. Если во время наших поисков 
мы входим в одну из этих узких долин, мы часто вообще не можем маневрировать. 
Иногда в конце такой долины, неожиданно вздымается вверх гора, блокируя путь 
вперед. Мы должны быстро реагировать и вновь и вновь обязаны своим спасением 
только хорошим характеристикам нашего самолета. Но это все еще детская игра в 
сравнении с ситуацией, когда мы оказываемся в долине, когда в 200 метрах над 
нами горы окутаны густыми облаками.
   Вершины гор находятся здесь на высоте 1200-1500 метров. Все становится проще,
 когда мы пролетели всю долины по несколько раз и знаем, какие из них имеют 
выходы и за какой из гор можно попасть на открытое место. Но все это становится 
игрой в угадайку, когда мы летаем в плохую погоду или под низкими облаками. 
Когда мы атакуем на небольшой высоте какую-нибудь дорогу на дне долины, нас 
время от времени обстреливают сверху, потому что склоны гор по обеим сторонам 
от нас тоже заняты иванами.
   Наши немногочисленные горные войска упорно сражаются с превосходящим их 
количественно противником, укрепившимся в горах. Мы находимся в тесном контакте 
с наземными войсками и делаем что в наших силах, чтобы отреагировать на все 
просьбы об атаке и воздушной поддержке. Бои в горных лесах особенно трудны, это