6. Тренировка и практика
   Перед тем как приступить к работе по подготовке новых экипажей я женюсь. Мой 
отец все еще церковный ректор и проводит церемонию в нашей небольшой деревушке, 
с которой я связан столькими счастливыми воспоминаниями беззаботного детства.
   Затем поездка в Грац, на этот раз в качестве инструктора, а не курсанта. 
Полеты в строю, пикирование, бомбометание, огонь из бортового оружия. Я часто 
нахожусь в своем самолете по восемь часов в день, поскольку у меня нет 
помощников. В плохую погоду или во время технического обслуживания в расписании 
появляются военные упражнения или спорт. Экипажи, которые присылают ко мне 
школы летчиков, после тренировок отправляются на фронт. Когда они закончат 
обучение, я встречу некоторых из них в недалеком будущем. Может быть, даже в 
своей собственной части. В часы отдыха я продолжаю легкоатлетические тренировки,
 играю в теннис, плаваю, или брожу по величественным окрестностям Граца. Через 
два месяца я получаю помощника. Пилот Якель из 3-й эскадрильи только что был 
награжден Рыцарским Крестом Железного Креста и откомандирован в нашу учебную 
часть. Мы проводим налеты на мирные цели, как будто бы на фронте. Я располагаю 
двумя «Мессершмиттами», так что мы также способны имитировать перехват «Штук» 
вражескими истребителями. Тренировки трудные и напряженные, но я считаю, что 
экипажи, которые их выдерживают и делают то, что от них требуется, учатся 
многому. Физические усилия и выносливость выковываются спортом. Почти каждое 
утро по понедельникам я устраиваю для всех забег на 10 километров, это послужит 
только хорошему. После обеда мы отправляемся в Андриц поплавать и проверить 
нервы. Все курсанты участвуют в прыжках с шестом и с энтузиазмом соревнуются за 
разряд по плаванью.
   Якель младше меня на несколько лет и все еще совсем мальчишка. На него 
невозможно сердиться независимо от того, в какие странные ситуации он порой 
попадает. Он живой и полный веселья, старается жить полной жизнью. По 
воскресеньям я обычно отправляюсь в горы. Перед караульным помещением есть 
автобусная остановка и я всегда сажусь здесь на автобус, идущий в город. Тень 
автобуса путешествует вместе с нами и вдруг по ее форме я замечаю, что на крыше 
кто-то едет. Там веселятся и дурачатся, особенно когда по улице идет 
какая-нибудь девушка. Я могу догадаться кто они, по их кепи. Это солдаты с 
нашей базы, но это не могут быть мои курсанты, потому что неоднократно 
отдавались приказы, запрещающие военнослужащим ездить на крышах автобусов. Я 
говорю лейтенанту из наземной службы, который сидит рядом: «Эти парни, там, 
наверху, должно быть ваши?» С некоторым превосходством в голосе он отвечает: 
«Вы будете смеяться, но это ваши!»
   Когда солдаты возвращаются в Грац я отдаю приказ явиться ко мне в 11 утра в 
понедельник. Когда они появляются, я говорю: «Что это вы к дьяволу такое себе 
позволяете? Вы знали, что нарушаете приказ! Это неслыханно!».
   Я вижу по их лицам, что они хотят мне что-то сказать и я спрашиваю, что они 
могут сказать в свое оправдание.
   «Мы только думали, что все в порядке, поскольку с нами ехал также инструктор 
Якель».
   Я быстро распускаю их и разражаюсь смехом. Затем я представляю себе Якеля, 
восседающего на крыше автобуса. Когда я объясняю ему, во что он меня втравил, 
он изображает наивное удивление и я больше не могу сохранять строгое выражение 
на лице.
   В Граце, через несколько дней, мы с женой еле-еле избежали несчастного 
случая. Планерный клуб слезно упросил меня буксировать их планер на древнем 
чешском биплане, потому что у них не было другого пилота. Я согласился, и, 
кроме того, решил воспользоваться возможностью подняться в воздух вместе с 
женой, которая обожает летать. После двух с половиной часов полета я спросил, 
сколько осталось горючего, потому что датчик уровня топлива не работал. Они 
сказали мне, что горючего хватает на четыре часа, я могу продолжать летать и ни 
о чем не беспокоиться. Я поверил их словам и мы снова взлетели. Когда мы 
пролетали на низкой высоте над картофельным полем, двигатель вдруг остановился 
Я только успел прокричать «Держись крепче!», потому что жена не была 
пристегнута ремнями и самолет пошел вниз, прямо на борозды. Он удачно 
перескочил какую-то канаву и затем замер посреди кукурузного поля. Мы заняли у 
местного фермера немного горючего, я вновь поднялся в воздух и долетел до 
аэродрома, находившегося в трех километрах.
   Сколько моих товарищей, особенно служивших в Люфтваффе, прошли через битвы с 
врагом без единой царапины и разбились насмерть из-за какого-нибудь 
необыкновенно глупого «гражданского» несчастного случая. Этот тривиальный 
инцидент вновь подтвердил необходимость соблюдения одного банального правила, 
по которому мы должны быть осторожны везде, а не только на фронте. Точно также 
в бою нам не позволялось рисковать без необходимости, даже если мы не думали о 
своей жизни.
   Когда я вновь приземляюсь на аэродроме, на древнем биплане, то узнаю, что 
резерв другой эскадрильи уже переведен в Россию. В таком случае скоро и до нас 
дойдет очередь. Уже долгое время я думаю о том, что уже несколько месяцев 
нахожусь дома, и внезапно я понимаю, как мне не терпится попасть на фронт. Я 
постоянно мучаюсь, что меня так долго держат от него подальше и я чувствую это 
особенно сильно, когда ощущаю, что такое долгое отсутствие может быть довольно 
опасным для меня. Я всего только человек и мои инстинкты говорят мне, что 
предпочли бы обменять близкое знакомство со смертью на еще более близкие 
отношения с жизнью. Я хочу жить, и желание жить сильнее во мне с каждым днем – 
оно стучит во мне как удары сердца, когда я снова избегаю смерти, но я чувствую 
его в упоении скоростным спуском на лыжах по крутому альпийскому склону. Я