обратилась с призывом бороться за «Испанию великую и действительно свободную». 
О. Редондо незадолго до апрельской революции провел год в университете 
Маннгейма в качестве ассистента его испанского отделения и находился под 
влиянием немецких национал-социалистов. Со сторонниками Ледесма Рамоса 
Кастильскую хунту объединяли антимарксизм, крайний национализм и стремление 
создать надежную преграду революции 5. Несмотря на существенные расхождения в 
отношении к католической церкви и месту христианской религии в системе 
общественных ценностей (Р. Ледесма Рамос был антиклерикал, а О. Редондо — 
ревностный католик), обе группы приняли решение о слиянии, о чем и было 
объявлено на страницах «Ла конкиста дель Эстадо» 10 октября 1931 г. Вновь 
созданная организация стала называться Хунта наступления национал-синдикализма 
(ХОНС). Как было объявлено в одном из первых программных документов, так 
называемых «16 пунктах Вальядолида», ХОНС видела свою цель в достижении полного 
единства Испании (имелось в виду подавление всех тенденций к
___________________
4 Цит. по: Alvarez Puga E. Historia de la Falange. Barcelona, 1969, p. 18— 19.
5 AlvarezPugaE. Op. cit., p. 24—25.
289
 

автономии, прежде всего в Каталонии.— Авт.), в замене парламентского режима 
авторитарным, уважении религиозных традиций, во внешней экспансии, уничтожении 
марксизма, и, наконец, давалось туманное обещание «передать богатства в пользу 
нации, что будет осуществлено синдикатами под покровительством государства» 6.
Ячейки ХОНС были двух родов — синдикалистские и политические. Первые состояли 
из 10 членов и строились по профессиональному принципу, вторые насчитывали до 
100 представителей разных профессий.
Многое в пропаганде и символике ХОНС объединяло эту организацию с прочими 
испанскими правыми: идеализация традиционных «испанских ценностей», восхищение 
Испанией времен католических королей Изабеллы и Фердинанда, призывы к 
«национальному единству», ненависть к «либерализму», апрельской республике и 
рабочим организациям марксистской ориентации. Но были и определенные отличия. 
Ледесма Рамос, ярый приверженец Гитлера и Муссолини, рвался перенести идеи и 
практику германского и итальянского фашизма на испанскую почву. Это не помешало 
«первому фашисту» заимствовать некоторые программные установки и у испанского 
анархизма и анархо-синдикализма. В своих работах, прежде всего в книге «Фашизм 
ли в Испании?» 7, он выдавал себя за сторонника передачи средств производства 
синдикатам производителей, выразив при этом надежду, что рабочие, объединенные 
в синдикаты, «возродят страну». Приемлемыми для ХОНС оказались методы прямого 
действия, включая индивидуальный террор и некоторые иные тактические установки 
анархистов и анархо-синдикалистов. Однако в отличие от анархо-синдикализма 
хонсисты превозносили беспрекословное повиновение государственной власти. 
Именно государство должно было осуществлять верховное руководство синдикатами 
производителей, что, по мнению хонсистов, не могло не привести к окончательному 
искоренению классовой борьбы, которую хонсисты объявили «незаконной». Не 
свойственны были испанскому анархо-синдикализму и крайний национализм, и 
восхищение имперским прошлым Испании 8.
ХОНС "избрала для себя знамя из трех полос — красно-черно-красное. Символом 
ХОНС были изображенные в виде креста стрелы и ярмо (знак был заимствован из 
герба католических королей). Символика ХОНС, а также лозунги— «Арриба» 
(«Возвысься») и «Испания — единая, великая и свободная» — позднее прочно вошли 
в арсенал испанского фашизма.
По признанию Ледесма Рамоса, «на протяжении всего 1932 г.
___________________
6 Цит. по: Alvarez Paga E. Op. cit., p. 26.
7 Lanzas P. ?Fascismo en Espana? (Sus origines, su desarrollo, sus hombres). 
Madrid, 1935. Роберто Ланзас — псевдоним Р. Ледесма Рамоса.
8 На последнее обращает внимание Э. Нольте.— Nolte E. Der Faschismus von 
Mussolini zu Hitler. M?nchen, 1968, S. 225.
290
 

активность ХОНС была равна нулю» 9. Первые испанские фашистские группы 
оказались в политическом вакууме. Им не удалось заинтересовать своей программой 
те слои, во имя сохранения экономических и политических позиций которых они 
действовали.
Провозглашением республики революция в Испании не окончилась, а скорее началась.
 Надежды правых республиканцев, выражавших интересы известной части крупной 
буржуазии и латифундистов, на то, что им удастся, используя Учредительные 
кортесы, контролировать и направлять политические процессы, не оправдались.
Возраставшая день ото дня политическая активность самых широких масс, прежде 
всего пролетариата, придавала силы депутатам Учредительных кортесов от 
левореспубликанских и социалистических партий, располагавших 53% мандатов, не 
только в борьбе с монархистами, но и в борьбе с правыми республиканцами и 
радикалами. Испанские банкиры и аграрии-латифундисты, экономическая мощь 
которых не была сколько-нибудь серьезно поколеблена революцией, с беспокойством 
взирали на бурную законодательную деятельность республиканских кортесов, 
опасаясь, как бы за весьма решительными словами не последовали в будущем столь 
же решительные действия.
Конституция 1931 г., о которой Алкала Самора, правый республиканец, еще недавно