населению. 

Отряды сыскной полиции, состоявшие из людей гестапо и СД, образовали так 
называемую эйнзатцгруппу, которая подразделялась на эйнзатцкоманды. Никакого 
конкретного письменного соглашения с армией заключено не было. Когда военные 
узнали в подробностях о мерах по ликвидации Польши, предписанных Гитлером, они 
испугались. Бомбардировки Варшавы были запланированы заранее, хотя в военном 
отношении они не были необходимы; предусматривалось проводить облавы среди 
населения; Гитлер приказал также устроить "политическую чистку" Польши, и 
генералы знали, какие крайности повлечет за собой такой приказ. Наконец, были 
запланированы самые разные провокации. Так, Риббентроп информировал адмирала 
Канариса об организации "восстания" украинских меньшинств против поляков, 
которое должно было позволить сжечь фермы и дома поляков в этих районах. 

Канарис предупредил Кейтеля, что такие операции чреваты риском для армии. 
Некоторые генералы согласились с Канарисом, когда тот воскликнул: "Когда-нибудь 
весь мир припишет ответственность за такие методы вермахту, на глазах у 
которого происходили эти события". Под нажимом этих генералов Кейтель и Браухич 
высказали самому Гитлеру свои возражения против использования гиммлеровских 
команд в войсковых тылах, Безопасность войск обеспечивается достаточным образом,
 говорили они, и присутствие таких команд ничем не оправдано. 

Ко всеобщему удивлению, Гитлер сначала согласился с ними, но вскоре вернулся к 
своему прежнему решению и передал Кейтелю приказ согласиться с присутствием 
людей Гиммлера, Кейтель тотчас подчинился по своему обыкновению и информировал 
генералов, что он не имеет никакого влияния на развитие событий, поскольку речь 
идет о приказе фюрера. Так он примирился с бомбардировками Варшавы и казнями 
некоторых категорий населения интеллигентов, представителей знати, 
священнослужителей и, естественно, евреев. Три первые категории рассматривались 
Гиммлером и Гейдрихом как опасные, потому что только они были способны 
организовать внутреннее сопротивление и воспротивиться насаждению нацистских 
порядков, а это было бы гораздо труднее сделать, даже невозможно, если 
население лишится интеллектуальных кадров и носителей нравственности. Что 
касается евреев, то приказ об их уничтожении в Польше был началом 
"окончательного решения". 

На совещании в поезде Гитлера генерал Иоганнес фон Бласковиц, которому было 
поручено выработать план нападения на Польшу и который командовал армией в этой 
кампании, выступил с энергичным протестом и подготовил подробный доклад о 
жестокостях эсэсовцев и их оперативных команд по отношению к евреям и польской 
элите. Он направил этот доклад непосредственно Гитлеру, но лишь вызвал у того 
необычайный гнев. Эти затруднения разрешились заключением письменного 
соглашения между Верховным командованием вермахта и Гиммлером об использовании 
оперативных групп СС в кампании против СССР, в ходе которой жестокость 
эсэсовцев превзошла все мыслимые пределы. 

В сентябре 1939 года было не так уж много военных, которые осмеливались 
протестовать. Канарису, Бласковицу и в меньшей степени Браухичу на первый 
взгляд как-то удавалось, хотя и с трудом, воздействовать на Кейтеля, но все 
попытки не дали результатов. 

В целом армия одобряла и поддерживала Гитлера. Генералы надеялись на "войну в 
цветах" - то, что мы называем "войной в кружевах", - и операции в Австрии и 
Чехословакии, а потом молниеносная кампания в Польше, казалось, давали для 
этого основание. Они боялись меряться силами с французской и британской армиями,
 но Гитлер убеждал их, что кампания во Франции тоже будет легкой. Осенью 1939 
года генералы занимали видное место в нацистском государстве. Они пожинали 
лавры на Востоке и готовились к схватке с демократиями Запада. Внутри страны 
многие из них находились на ключевых постах в военной экономике. Удаленность 
театров военных действий и функции, которые они там выполняли, казалось бы, 
давали им необычайную независимость, помогали освобождаться от опеки со стороны 
партии и от контроля со стороны гестапо и СД. 

Какова же была позиция Гиммлера и гестапо в такой ситуации, развитие которой 
могло стать для них опасным? 

Прежде всего были приняты определенные меры предосторожности в целях 
ограничения самостоятельности военных. Например, наиболее крупную часть 
армейского транспорта составлял моторизованный корпус, подчиненный партии. Без 
его грузовиков, мотоциклистов и водителей армия не могла удовлетворительно 
обеспечивать свое снабжение. Партия сохраняла, таким образом, легкое средство 
контроля над военными и при случае могла помешать передвижениям армии. 

С другой стороны, по требованию Гиммлера и вопреки всем обычаям военные никогда 
не имели полицейской власти ни в Чехословакии, ни в Польше. Ее с самого начала 
взяли в свои руки службы Гиммлера и в Чехословакии, и ранее в Австрии. В Польше 
же власть переходила к ним сразу же, как только заканчивались собственно 
военные операции, и так происходило по мере продвижения войск. 

Появление оперативных команд СД и гестапо немедленно вслед за воюющими войсками