которую некоторые влиятельные члены партии по-прежнему испытывали к нему. 
Несмотря на все его старания, целых шесть лет ему упорно отказывали в приеме в 
партию, членом которой он стал лишь в 1939 году. Так что весьма парадоксальным 
образом гестапо, главный инструмент обеспечения господства режима, управлялось 
человеком, чья политическая ортодоксальность была недостаточной, чтобы 
считаться истинным нацистом. Фактически такой остракизм имел два реальных 
основания: враждебность со стороны соперников и расчет хозяев, которые полагали,
 что Мюллер будет работать еще интенсивнее, чтобы преодолеть сопротивление. 

Расчет оказался блестящим: Мюллер старался выслужиться. Ради справедливости 
надо отметить, что он легко и искренне воспринял нацистские догмы. Он не был ни 
интеллектуальным, ни сентиментальным человеком. Под выпуклым лбом лицо его с 
тонкими холодными губами было жестко, сухо, маловыразительно. Маленькие карие 
глаза глядели на собеседника пронизывающим взглядом и часто были прикрыты 
тяжелыми веками. Он брил голову по старой моде, оставляя лишь немного волос на 
макушке и надо лбом. Руки соответствовали лицу; это были руки крестьянина, 
квадратные, массивные, широкие со слегка узловатыми пальцами. Его враги 
говорили, что у него руки душителя. 

Мюллер благоговейно почитал силу. Этим объясняется его готовность к исполнению 
приказов хозяев и то рвение, которым отличались многие его инициативы. Своего 
рода производным от такого культа силы стала ненависть ко всему, в чем 
проявлялись ум и интеллигентность. Однажды он сказал Шелленбергу, что надо бы 
бросить всех интеллигентов в угольную шахту и взорвать ее. 

Как все запоздалые новообращенные, Мюллер всегда боялся, что его обойдут или 
будут считать слабым. Эта боязнь заставляла его непрестанно соревноваться с СД 
- он ненавидел эту службу, подозревая ее в том, что именно она была причиной 
его затруднений со вступлением в партию. В профессиональном отношении СД была 
соперничающей службой, Мюллер ее презирал, потому что вначале в ней работали 
"любители", которых он, старый профессионал политической полиции, без труда 
обошел бы. 

Его компетентность вызывала уважение Гиммлера. Он доверял Мюллеру до последнего 
дня и приказал ему остаться в Берлине, когда оттуда эвакуировались все службы. 
Столь высокая протекция позволила Мюллеру обеспечить и сохранить, несмотря на 
все преобразования в гестапо, привилегированное и удивительно независимое 
положение в полностью иерархизированной системе. 

Добиваясь расположения Гейдриха, он занимался грязной работой, шпионил за 
своими коллегами, помогал устранять тех, кто впал в немилость. Он участвовал во 
всех махинациях Гиммлера: ему поручалось доводить до конца большинство 
"деликатных" миссий. Для этого как раз и требовался человек без комплексов 
совести, а он и был таковым. Его первым мастерским творением, его "шедевром", 
стало дело Бломберга - Фрича. 

Весной 1933 года командование германскими вооруженными силами находилось в 
руках трех человек - генерала фон Бломберга, военного министра, генерала фон 
Фрича, главнокомандующего армией, и генерала Бека, начальника генерального 
штаба. Эти три человека были генералами старой закалки, любимыми и уважаемыми 
всей германской армией, хотя о Бломберге высказывались иногда жестко и критично 
за то, что он "скомпрометировал" себя связью с нацистами. Он был одним из 
первых, если не самый первый, кто открыто симпатизировал нацистскому движению. 
В 1931 году, когда центристские и правые партии еще сопротивлялись нацистским 
наскокам, он встретился с Гитлером и не скрыл от него своего восхищения им. 
Бломберг тогда командовал первым военным округом в Восточной Пруссии, а его 
начальником штаба был полковник фон Рейхенау, дядя которого, бывший посол фон 
Рейхенау, был ревностным почитателем Гитлера и оказал большое влияние на 
политические убеждения племянника. Бломберг был умен, но нестоек и весьма 
подвержен влияниям. Во времена, когда налаживалось сотрудничество между 
рейхсвером и Красной Армией, он признавался" что стал "почти большевиком". Под 
влиянием Рейхенау он столь же легко превратился в нациста. Став военным 
министром, Бломберг создал службу для изучения вопросов связей вермахта с 
государством и партией. Это привело к серьезным затруднениям в отношениях со 
штабом сухопутных войск, который упрекал его за то, что он слишком 
"подлаживается" к партии. 

Бломберг играл очень важную роль во время военной оккупации Рейнской области. 
Он подготовил планы ее ремилитаризации в тесном сотрудничестве с партийными 
шефами. За это Гитлер после введения войск в Рейнскую область присвоил ему 
звание маршала. Такова была плата за покорность Бломберга, которую он проявил 
во время чистки верхушки СА, согласившись на казнь своих товарищей - генералов 
Шлейхера и фон Бредова, а затем принеся присягу на верность Гитлеру. 

Несмотря ни на что, Бломберг сохранял определенный престиж в некоторых военных 
кругах. В Нюрнберге генерал авиации Мильх сказал, что "Бломберг был способен 
сопротивляться" и часто делал это. "Гитлер уважал его и прислушивался к его 
советам. Он был единственным солдатом, уже немолодым и достаточно умным, чтобы 
примирить между собой военные и политические вопросы". Несколько иного мнения 
придерживался фон Рундштедт, который, выражая мнение военных, сказал: "Бломберг