ценные бумаги, старинное серебро - в общем, все самое ценное из того, что было 
методично награблено во Франции за четыре года. 

Когда наступил крах Германии, Брандль жил под чужой фамилией недалеко от Дахау. 
Там он и был арестован летом 1946 года. В тюрьме "Штадельхейм" он повесился в 
своей камере. 

Так оба преступника нашли один конец - на виселице. Найдена была лишь 
незначительная часть "сокровищ Отто". По-видимому, картины мастеров догнивают в 
каких-нибудь надежных тайниках рядом с почерневшим серебром и истлевшими 
бумагами. Что же касается золота, валюты и ценных бумаг, переправленных ими в 
Португалию и Южную Америку, то не присвоил ли их какой-нибудь сообщник? 

Часть пятая. 

Гестаповский ад. 

1940-1944 годы 

1. Гестапо за работой во Франции 

Использование системы, созданной Кнохеном под руководством Оберга, и 
организаций-спутников, расплодившихся под ее покровом, рост коррупции, 
политических страстей и страха перед народным гневом привели к резкому усилению 
репрессий. 

Почтенный отец семейства, добродушный и педантичный чиновник, которого 
подчиненные любили когда-то за справедливость и доброту, Оберг, став 
дисциплинированным нацистом и выполняя приказы самым неукоснительным образом, 
превратился, по словам Тетенже, в "некое демоническое существо, способное на 
все ради своего фюрера. Превосходное воплощение тупости, он, казалось, поставил 
себе задачу заслужить всеобщую неприязнь и превосходно с ней справился". 

Неприязнь... Слово это, пожалуй, слишком слабо, чтобы передать волну ненависти 
и бессильного гнева, поднимавшуюся в душах тех, кто сталкивался с методами 
гестапо и с его дьявольской кухней смерти. 

Аресты, число которых беспрерывно нарастало, достигли максимума в мае - августе 
1944 года. В южной зоне Франции, особенно в Лионском районе, эти аресты 
осуществлялись в двух формах: индивидуальной - аресты лиц, известных своей 
антигерманской деятельностью или подозреваемых в ней, и массовой облавы. 
Наиболее крупные облавы были проведены во Франции в-августе и декабре 1941 года,
 июле 1942 года (массовые аресты евреев), в ноябре 1943 года в Страсбургском 
университете, переведенном в Клермон-Ферран, в январе 1943 года в Марселе, где 
было схвачено 40.тыс. человек, 24 декабря 1943 года в Гренобле, 24 декабря 1944 
года в Клюни, в мае 1944 года в Фижаке и Эйсьё, в июле 1944 года в 
Сен-Поль-де-Леоне и в Локмине. Такие же методы использовались в Бельгии, 
Голландии и Дании. Что касается стран Центральной и Восточной Европы, репрессии 
там были еще более массовыми, часто жителей целых поселений и районов 
подвергали сплошным арестам, высылке, перемещению, обращали в рабство. 

Допросы лиц, арестованных в индивидуальном порядке, в гестапо почти всегда 
сопровождались пытками. Обычно первый допрос, если не возникала необходимость в 
немедленном расследовании, проводился через месяц после ареста. Способы 
заставить говорить арестованных повсюду были примерно одни и те же. Палачи 
ставили свои жертвы коленями на треугольную линейку и давили им на плечи; их 
подвешивали за отведенные назад руки и держали так, пока они не теряли 
сознание; их избивали кулаками, ногами, кнутами из бычьих жил; потерявших 
сознание обливали холодной водой, чтобы привести в чувство. Им опиливали зубы, 
вырывали ногти, жгли сигаретами, а иногда и паяльной лампой. Применяли и пытки 
электрическим током, когда один провод укреплялся на ноге, а другим касались 
наиболее чувствительных точек тела. Бритвой рассекали кожу на подошвах и 
заставляли топтаться на соли. Между пальцев ног зажимали смоченные бензином 
тряпки и зажигали их. Еще одна пытка состояла в том, что заключенного в 
наручниках погружали в ледяную воду, его голову удерживали под водой до тех пор,
 пока он не захлебывался, затем поднимали за волосы голову над водой, и, если 
допрашиваемый отказывался говорить, пытка повторялась. 

Большой специалист по такого рода пыткам некий Масюи имел привычку прерывать 
"сеанс", когда жертва была на грани смерти, и приказывал подать кофе, горячий 
чай, а иногда даже коньяк. После того как несчастный приходил в себя, пытки 
возобновлялись с прежней жестокостью. 

От пыток не были избавлены и женщины, причем палачи применяли к ним обычно 
более утонченные их формы. Французские подручные гестапо соперничали со своими 
нацистскими хозяевами в изобретении все более чудовищных приемов. 

Все французы по меньшей мере слышали о применении пыток. Некоторые отрицали их 
использование из политических соображений, другие считали, что рассказы жертв 
преувеличены. Однако, напротив, медицинские акты, протоколы экспертизы,