В сфере сбора сведений существовало одно учреждение, и только оно было 
уполномочено заниматься вопросами безопасности и разведывательными данными для 
военных. Это был абвер, разместившийся в отеле "Лютеция" и руководимый 
подполковником Рудольфом{15}. 

Абвер, как и все шпионские организации, маскировал свои службы, которые якобы 
выполняли безобидные социальные задачи. Одна из важнейших служб в Германии 
называлась Бюро по набору женского персонала Красного Креста 12-го армейского 
корпуса, бюро в Нанте - Управление работ Нанта, в Дижоне - Штаб труда, в Бордо 
- Служба бухгалтерии, в Туре - Международное общество транспортных средств. 

В сравнении с этой огромной организацией группа Кнохена казалась слабой и плохо 
вооруженной. И все-таки именно она, эта группа, после многих месяцев тайной 
борьбы стала хозяином положения, а потом, несколько месяцев спустя, поглотила 
своего соперника. 

Но, пока эта трудная победа не была одержана, позиция генерала Отто фон 
Штюльпнагеля, назначенного главнокомандующим вооруженными силами в 
оккупированной зоне Франции, усложняла задачу Кнохена. Фон Штюльпнагель яростно 
сопротивлялся присутствию людей Гиммлера в его вотчине и увеличивал трудности 
службы Кнохена, мешая ей работать, несмотря на соглашение, которое тот заключил 
с д-ром Зова, шефом секретной полевой полиции. Напряженность выросла настолько, 
что Штюльпнагель даже приказал Кнохену прекратить разведывательную деятельность 
и сделал невозможной всякую связь с Гейдрихом, лишив его средств связи с 
Германией. 

Кнохен не видел вокруг себя никакой поддержки. Со стороны германского 
посольства он тоже наталкивался на глухую оппозицию. Письмо министра 
иностранных дел от 3 августа 1940 года определяло роль посла Абеца во Франции. 
Он должен был руководить действиями секретной военной полиции и секретной 
государственной полиции во всем, что касается французской внутренней политики, 
печати, радио, пропаганды. Он также должен был давать им рекомендации по 
вопросам изъятия документов, важных с политической точки зрения. "Фюрер четко 
распорядился, чтобы только посол Абец нес ответственность за все политические 
вопросы в оккупированной и неоккупированной зонах Франции". Однако в 
соответствии со своими привычками гестапо и СД совершенно не принимали во 
внимание указаний Абеца; впрочем, они их никогда и не испрашивали. 

Кнохен добился победы в совершенно неожиданной сфере, действовать в которой 
никто не догадался ему запретить. Видели, как он стал часто посещать парижские 
салоны, порою шикарные, рассыпался в светских любезностях, демонстрировал 
интеллигентность и ум, которых ему было не занимать, перед влиятельными людьми, 
в круг которых его вводили французские политические друзья. Вскоре он был 
завсегдатаем на всех собраниях, празднествах в той части "света", которая легко 
вступила на путь активного коллаборационизма в надежде провернуть свои делишки, 
что часто и удавалось. Благодаря этому Кнохен не только был в курсе множества 
сплетен о парижской жизни, столь полезных для такого человека, как он, но и мог 
получать чрезвычайно интересные сведения о бывших и нынешних государственных и 
политических деятелях, о реальном положении в экономике и промышленности, о 
настроениях общественности, о тенденциях и лидерах оппозиции, о сопротивлении и 
связях с Англией и Америкой. Некоторые из его новых друзей, в том числе 
довольно влиятельных, стали его агентами (я не буду столь жесток, чтобы 
приводить имена, забытые теперь широкой публикой, но весьма пикантно видеть, 
как некоторые бывшие сотрапезники Кнохена сегодня преподают уроки патриотизма). 


Д-р Томас, номинальный шеф Кнохена, избрал другой способ оказывать влияние на 
французскую внутреннюю политику. С самого начала оккупации германские власти и 
правительство Виши приняли некоторые антиеврейские меры. Одновременно 
антисемитская печать, получавшая значительные субсидии от немецких 
пропагандистских служб, начала кампанию, призывавшую к самым настоящим погромам,
 желая тем самым вызвать антисемитские чувства среди французского населения. 
Однако то обстоятельство, что кампания инспирировалась немцами, и ее 
ожесточенность привела к провалу. 

У Томаса, предпочитавшего ночные заведения на площади Пигаль салонам Пасси, 
политическими советниками были Делонкль, один из первых руководителей кагуляров 
и лидер Социального революционного движения, и его заместитель, палач и убийца 
Фийоль. Чтобы "разбудить общественность", они предложили Томасу в сентябре 1941 
года устроить несколько налетов на парижские синагоги. Идея показалась шефу 
Кнохена гениальной: она напомнила ему "спонтанные" погромы, организованные 
нацистами в Германии в 1938 году. Он поручил оберштурмфюреру Гансу Зоммеру из 
VI управления, специально занимавшегося связью с французскими 
коллаборационистами, урегулировать с Делонклем и Фийолем материальные вопросы 
операции, соблюдая при этом величайшую осторожность, чтобы ничего не узнали 
военные, особенно Штюльпнагель. Зоммер получил из Берлина необходимые 
технические средства. 

В ночь со 2 на 3 октября парижане были разбужены серией взрывов. В 2 час. 30