Результаты такой скрупулезной подготовки не замедлили сказаться: агенты гестапо 
и СД работали в обстановке, хорошо им знакомой. Они были в курсе местных 
обычаев, поведения жителей и даже частной жизни более или менее значительных 
лиц. Сам Кнохен побывал в Париже в 1937 году, чтобы "посетить всемирную 
выставку". 

Он родился 14 марта 1910 года в Магдебурге в скромной семье. Отец, Карл Кнохен, 
был школьным учителем, как и отец Гиммлера, и юный Гельмут тоже получил строгое 
воспитание. Учился он хорошо, стал абитуриентом (что соответствует французскому 
бакалавру) в Магдебурге, потом продолжал учебу в университетах Лейпцига, Галле 
и Гёттингена. В 1935 году защитил докторскую диссертацию по философии на тему 
об английском драматурге Джордже Колмене. Он мечтал стать профессором 
литературы, но влияние политики оказалось сильнее. Отец Кнохена, артиллерийский 
капитан запаса, ветеран войны 1914-1918 годов, тяжело раненный под Верденом, 
вследствие чего долгое время была почти полностью парализована его правая рука, 
был патриотом старой закалки. Когда сыну исполнилось 16 лет, он записал его в 
юношескую секцию "Стального шлема", под предлогом организации встреч ветеранов 
войны проводившего ожесточенную националистическую кампанию. 

Чтобы помочь родителям, Гельмут несколько месяцев работал преподавателем 
гимнастики и одновременно посещал университетские курсы, потом начал писать 
статьи для местных газет. Когда пришли к власти нацисты, студентам становилось 
все труднее, если они не были членами какой-либо партийной организации. 1 мая 
1933 года он вступил в СА, где получил скромный чин обергруппенфюрера . Тем 
самым он сунул палец в шестеренку, которая должна была затащить всего его 
целиком. Вскоре его статьи появились в "Штудентенпресс" - органе министерства 
культуры. Новая журналистская деятельность пришлась ему по душе. Он считал ее 
более выгодной, чем профессорство, в 1936 году окончательно оставил мысль о 
преподавании литературы и поступил редактором в ДНБ - официальное германское 
агентство печати. Там он занимался главным образом темой Олимпийских игр, а 
однажды встретился с одним из своих прежних профессоров, д-ром Сиксом, который 
оставил университет и вступил в СД, где стал заведовать секцией печати. Д-ру 
Сиксу не составило труда привлечь своего бывшего ученика: в 1937 году Кнохен 
стал работать в центральной службе СД в Берлине и получил звание 
оберштурмфюрера СС (капитана). Сначала ему поручили анализировать германскую 
печать, а вскоре и французскую, бельгийскую и голландскую. Особое внимание он 
уделял газетам, издававшимся эмигрантами, а также собирал всякую информацию о 
последних. Участие в успешной операции в Венло дало ему известность, и он в 
один день получил "Железный крест" I и II степени, Успех способствовал тому, 
что ему было поручено возглавить зондеркоманду, которая появилась в Париже 14 
июня 1940 года. 

Кнохен обосновался в Париже - сначала в отеле "Лувр", потом в отеле "Скриб", 
затем в доме No 57 на бульваре Ланн и, наконец, в доме No 72 на улице Фоша, где 
он жил вплоть до разгрома немцев в августе 1944 года. Это был стройный человек, 
с усталым и несколько надменным лицом, на котором выделялись серо-голубые глаза,
 редко улыбавшийся, уравновешенный. Нос прямой и тонкий, рот несколько широк и 
чуть-чуть искривлен влево, что придавало ему выражение легкого презрения. 
Большой лоб интеллектуала, немного выпуклый, открытый. Шатен. Внешность 
довольно неожиданная для шефа "автономной команды специального назначения". 
Таков был молодой человек, взявший в свои руки бразды правления германской 
полицией в Париже, д-р философии Кнохен, совсем не похожий на "твердокаменный" 
тип, каким его обычно представляют. Тем не менее манеры и культура не мешали 
ему выполнять свою работу. 

Наперекор всем ветрам и невзгодам ему предстояло быстро и прочно укрепить свою 
службу. 

Военные, как только узнали о существовании службы Кнохена в Париже, напомнили 
ему, что у него нет никакой власти, и, чтобы "урегулировать ситуацию", 
поставили его под свой контроль. 

Кнохен утверждал, что он совершенно не намерен посягать на прерогативы 
оккупационной армии, и объяснил, что ему всего лишь поручено заниматься 
немецкими и австрийскими эмигрантами-антинацистами, коммунистами, евреями и 
франкмасонами, ибо все они являются врагами нацизма. Он обещал испрашивать 
помощь секретной полевой полиции всякий раз, когда будут необходимы 
"исполнительные меры", то есть обыски и аресты. Кнохен маневрировал с такой 
легкостью, что сумел заключить соглашение с шефом военной полиции д-ром Зова. И 
тотчас команда Кнохена взялась за выполнение своей миссии: закрывала офисы 
антигерманских и антинацистских учреждений, захватывала архивы, устраивала 
обыски у немецких эмигрантов, франкмасонов, некоторых политических деятелей, 
повсюду собирала компрометирующие бумаги. При этом она всегда обращалась к 
военной полиции, когда дело доходило до ареста, а это бывало каждый раз, когда 
находили эмигранта, не решившегося покинуть Париж. 

Военные подумали, что, хотя люди Кнохена довольно-таки деятельны, все-таки их 
легко будет держать в руках, поскольку они немногочисленны. 20 человек - сущий 
пустяк в сравнении с 2500 человек полевой полиции, которые обосновались в 
Париже, а вскоре достигли численности в шесть тысяч.