— Не надо так тупо на меня смотреть! Fais vite![120 - Поторапливайся! (фр.)]Ну 
конечно же, ты поражен — я родом из Эльзаса! Нет-нет — или ты полагаешь, будто 
я хочу, чтобы меня уволили? Здесь все платят вперед, так что, милый, 
выкладывай-ка свои денежки. После всегда тяжелее платить. Давай — и прибавь 
немножко для Лили — она тебе понравится. У тебя найдется еще пятьдесят? Если 
есть, то я могу показать тебе кое-какие фотографии..

А из другой двери уже доносится:

— Заходи, дорогуша! Боже, да здесь одни несовершеннолетние!

Неужели они все из Эльзаса?

— У вашего детского сада сегодня что — выходной? И это все, на что ты способен? 
Не надо — не снимай штаны. И поторапливайся!

На краю кушетки расстелена грязная тряпка, чтобы ботинки оказались на ней: 
снимать их считается здесь лишней тратой времени.

— Ну ты и шустрый. Вот это да!

Я слышу, как за ширмой она мочится в ночной горшок. Да и к чему здесь 
условности?

Белесые бедра. Мокрые волосы на лобке. Болезненное лицо покрыто полосами пудры. 
Желтые зубы, один или два из них — черные, гнилые. От нее разит коньяком. 
Красная щель рта. В мусорной корзине рядом с биде сплетением кишок белеют 
использованные презервативы.

Из коридора доносится ругань:

— Гони деньги назад — я выпил слишком много пива — так он у меня никогда не 
встанет!

На первом этаже кто-то упорно возражает против укола:

— Тогда ты не получишь назад свою платежную книжку!

— Послушайте, я не собираюсь оголять свою задницу!

— Заткнись. Каждому должна быть сделана прививка.

— Может быть, тебе они дают даром!

— Полегче на поворотах!

— Да пошел ты!

Ну и работа! Весь день напролет делать уколы в пенисы.

— Ну, вот и все. Забирай свою платежную книжку. Двойная предосторожность: 
резинка и прививка. Ваше флотское начальство так старается соблюсти приличия!

Давление в мочевом пузыре сводит меня с ума. Разве боцман не выставил на посту 
управления отхожие ведра и канистру хлорки рядом с ними? Я заставляю себя 
встать и добраться до центрального поста на негнущихся ногах. Потом появляется 
шеф. Тяжело дыша, он садится рядом со мной и замирает. Только его грудь 
вздымается. Он поджимает губы, делает вдох — и раздается свист. Заслышав звук, 
он вскакивает на ноги.

Я вытаскиваю похожую на поросячий пятачок затычку из своего рта:

— Шеф, у меня еще остались таблетки глюкозы.

Шеф, встрепенувшись, возвращается к действительности:

— Нет, спасибо, а вот от глотка яблочного сока не отказался бы.

Я незамедлительно вскакиваю на ноги, протискиваюсь через люк, доковыливаю до 
ящика и дотягиваюсь до бутылки. Шеф подносит ее ко рту одной рукой, но ему тут 
же приходится придержать ее другой, потому как бутылка лязгает о его зубы. Он 
пьет громадными глотками. По его нижней губе сбегает ручеек сока и теряется в 
бороде. Он даже не удосуживается утереться.

Спросить его, как обстоят дела? Лучше не надо. Судя по тому, как он выглядит, 
это может оказаться последней каплей.

В помещении для унтер-офицеров занавески у коек вдоль левого борта отдернуты, 
но они не пустуют. Лежащие здесь похожи на мертвецов, покоящихся в своих гробах.
 Зейтлер, Ульманн, Берлинец и Вихманн. Полному сходству мешают лишь поросячьи