Я слышу, как командир совсем рядом со мной произносит:

— Аппараты первый и второй: пуск разрешаю!

Все мои чувства обострились: ни рапорта — лодка ничуть не покачнулась — вообще 
ничего! Лодка продолжает мчаться вперед, все ближе и ближе к транспортам.

Они ничего не заметили! — ничего!

— Подсоединить третий аппарат!

— Третий аппарат — пли!

— Десять градусов лево руля! — приказывает командир.

Лодка начинает поворачивать, выбираю свою очередную жертву из цепочки судов.

— Подсоединить четвертый аппарат! — раздается голос первого вахтенного. Он ждет,
 пока мы не наведемся на новую цель, и затем командует. — Четвертый аппарат — 
пли!

В этот миг я замечаю длинный низкий силуэт корабля рядом с выбранным в качестве 
цели пароходом — эта тень не такая темная, как остальные — похоже, корабль 
выкрашен в серый цвет.

— Руль круто влево! Подсоединить кормовой аппарат! — на этот раз приказ отдает 
командир. Лодка в повороте сильно кренится на борт. Тени уходят от нас направо.

— Корабль поворачивает в нашу сторону! — предупреждает штурман.

Я вижу, что теперь наша корма нацелена на силуэты, оставшиеся позади. Но я 
также вижу, что светлая тень сужается. Я могу даже различить полоску волны, 
поднятую ее форштевнем.

— Пятый аппарат — пли! Руль круто вправо! - кричит командир. Едва лодка 
накренилась в другую сторону, как сверкает красно-оранжевая вспышка, за которой 
через доли секунды следует еще одна. Мощный удар, просвистевший в воздухе, 
поставил меня на колени, его резкий звук проникает в меня подобно холодному 
лезвию клинка.

— Сволочи, они открыли огонь! ТРЕВОГА! — орет Старик.

Один прыжок — и я уже падаю в люк. На мои плечи обрушиваются тяжелые сапоги. Я 
отскакиваю в сторону, налетев на столик с картами, и скрючиваюсь от боли. 
Кто-то передо мной катится по палубе.

— Погружение! — кричит командир и немедленно вслед за этим. — Круто право руля!

Сверху хлестнула вода. Из-за большой скорости мы входим в воду круче, чем 
обычно, но, не обращая на это внимания, командир приказывает:

— Все — на нос!

— Чертовски здорово получилось! — восклицает он, поравнявшись с нами.

До меня с трудом доходит, что он хвалит вражеских канониров. Вереница людей, 
спотыкаясь, пробирается через отсеки. Я замечаю испуганные взгляды. Все 
начинает скользить. Кожаные куртки и бинокли, висящие на крючках по обе стороны 
от люка, отрываются от переборки.

Стрелка глубинного манометра пролетает одно деление шкалы за другим, пока шеф 
не приказывает перевести рули глубины в реверсивное положение. Куртки и бинокли 
плавно, как в замедленном кино, возвращаются к стенке. Лодка стоит на ровном 
киле.

Я не могу перехватить взгляд командира. «Чертовски здорово получилось!» — если 
бы получилось чуть лучше, нам бы настал конец. В моей голове сидит единственная 
мысль: торпеды — что с торпедами?

— Так я и думал — это был эсминец, — говорит командир. Он запыхался. Я вижу, 
как вздымается его грудь. Он оглядывает всех нас, как будто желая убедиться, 
что все присутствуют, затем негромко предупреждает:

— Теперь их черед сделать ответный ход!

Эсминец! Так близко от нас! Старик должен был знать, что бледная тень — это не 
транспорт. Эсминцы Томми выкрашены в серый цвет, как и наши.

К тому месту, где мы скрылись под водой, на полном ходу спешит эсминец!