Команда звучит слаженно. Значит, он способен на это. Наверное, он заучил ее как 
следует.

Помощник за вычислителем в боевой рубке подтверждает полученную команду.

Старик ведет себя так, будто вся эта литургическая антифония[73 - Переменное 
пение двух хоров при богослужении.] не имеет к нему ни малейшего отношения. 
Лишь напряженная поза выдает, что он внимательно следит за всем, что творится 
вокруг.

Теперь первый вахтенный офицер передает помощнику в рубке:

— Нос вражеского корабля направлен вправо — угол пятьдесят — скорость 
противника десять узлов — дистанция три тысячи метров — скорость торпеды 
тридцать — глубина три метра — позиция меняется.

Первому вахтенному вовсе не обязательно заботиться о точном задании угла пуска 
торпеды. Система наведения на цель сама рассчитывает его. Устройство напрямую 
соединено с гирокомпасом и дальномером, а также с торпедами, рулевой механизм 
которых постоянно корректируется. Каждое изменение курса лодки автоматически 
передается торпедам. Первому вахтенному офицеру остается только удерживать цель 
в перекрестье дальномера на мостике.

Он наклоняется к прицелу:

— Приготовиться к сверке параметров!…Отклонение…Ноль!

— Должно получиться! — бормочет командир. Он еще раз смотрит на луну. Второе 
облако остановилось, зависнув, как воздушный шар, привязанный тросом, который 
удерживает его на заданной высоте. До края луны осталось три ширины ладони: там 
он висит и не сдвигается ни на йоту.

— Ну же, один хороший рывок! — штурман потрясает кулаком; я никак не ожидал 
такого всплеска эмоций от всегда спокойного Крихбаума. Но нет времени 
изумляться поведению штурмана; командир резко оборачивает голову назад и 
приказывает:

— Самый полный вперед! Круто лево руля! Начинаем атаку! Открыть торпедные люки!

Крики внизу повторяют его команды. Нос лодки уже начал описывать круг вдоль 
горизонта — в поисках чужих силуэтов.

— Цель — корабли в середине! — Так держать! Курс — девяносто градусов!

Лодка несется прямиком на темные очертания, которые вырастают с каждой секундой.


Лемех форштевня взрезает сверкающее море, отваливая в обе стороны толстые 
пласты искрящейся воды. Вспучивается волна, блистая тысячами граней. Носовая 
часть лодки приподнимается, и поток брызг сразу обдает нас душем. Дизели 
работают на максимальных оборотах. Вибрирующий бульверк ходит ходуном.

— Выбирайте цель! — велит командир.

Склонившийся над прицелом первый вахтенный офицер не отрывается от окуляра.

— Вон там два перекрывающихся силуэта, мы ударим по ним. Видите? Слева от 
одинокого транспорта! Большему кораблю потребуется две торпеды, на остальные — 
по одной. Пускайте две торпеды: одну перед мостиком, другую — позади 
грот-мачты!

Я стою за спиной командира.

— Аппараты с первого по четвертый — товсь!

Мое прыгающее сердце подкатило куда-то к самому горлу, мысли путаются. Ревущие 
двигатели, тени кораблей, посеребренное луной море, последний рывок! Мы — 
подлодка, именно для этого и созданная; будем надеяться, что все сработает.

Первый вахтенный держит мишень в прицеле. Уголки его рта опущены, голос 
по-деловому сух. Он постоянно перепроверяет свои цифры. Правая рука легла на 
пусковой рычаг.

— Подсоединить первый и второй аппараты — угол шестьдесят пять — следить за 
изменением угла!

— Сообщите угол!

— Угол семьдесят…угол восемьдесят!