Теперь мы стали контактной лодкой. Мы должны вести себя так, чтобы нас ни 
отогнали, ни заставили погрузиться. Мы должны быть такими же назойливыми, как 
наша корабельная муха. Если ты хлопнешь по ней и промахнешься, она немедленно 
сядет опять на то же самое место. Муха — вот символ настойчивости, достойная 
быть геральдическим животным. Почему она до сих пор не изображена ни на одной 
боевой рубке. Командиры рисуют там диких вепрей и ярящихся быков, но еще никто 
не смог прихлопнуть муху.

Надо будет при случае предложить эту идею Старику: здоровая муха сбоку башни! 
Только не сейчас. Засунув руки в карманы брюк, он отплясывает свой медвежий 
танец вокруг люка. Впередсмотрящий отваживается разок бросить на него 
ошеломленный взгляд. Тут же Старик набрасывается на него:

— Тебе больше нечем занять свои глаза, матрос?

Я никогда не видел его таким, как сейчас. Он молотит по бульверку своим кулаком,
 как по барабану, пока мостик не отзывается металлическим звоном. Затем он 
орет:

— Штурман, надо подготовить радиограмму. Я хочу еще раз промерить их курс, 
чтобы мы могли точно сообщить их основной курс.

На мостик поднимают визир. Командир крепит его на компас, находящийся на 
мостике, наводит на дымы и снимает показания. Потом он обращается вниз:

- Штурман: абсолютное направление — сто пятьдесят пять градусов, дистанция — 
четырнадцать миль!

Через некоторое время штурман докладывает:

— Курс конвоя — двести сорок градусов!

— Ну, как мы и предполагали, — хвалит сам себя командир и кивает мне, затем 
снова обращается вниз. — Можете установить их скорость?

В люке появляется лицо штурмана:

— Между семью с половиной и восемью с половиной узлами, господин каплей!

Не проходит и минуты, как вручают текст радиограммы: «Конвой в квадрате AX 
триста пятьдесят шесть, курс двести сорок градусов, скорость около восьми 
узлов — UA». Старик подписывает радиограмму огрызком карандаша и отдает ее вниз.


На верхней палубе появляется обеспокоенный шеф и смотрит на командира, как 
побитая собака.

— Вы опять за свое! — пробует подбодрить его командир. — Кто собирается 
участвовать в игре, должен платить! Или есть какие-то серьезные проблемы?

— Только не с дизелями, господин каплей! Всего лишь с возвращением домой.

— Ах, шеф, бросьте свои апокалиптические предсказания. Молитесь Богу и держите 
порох сухим. Или вы не верите в господа Бога, творца небесной и земной тверди? 
Она хорошо идет, правда?

Стоило шефу убраться, как командир вместе со штурманом принимаются за какие-то 
вычисления:

— Когда стемнеет?

— В 19.00.

— Значит, нам не придется слишком долго идти полным ходом после этого. Во 
всяком случае, для одной атаки топлива нам хватит! После этого мы потащимся на 
скрытых резервах, которые их превосходительство Шеф, как все его коллеги, любят 
утаивать про запас.

Клубы дыма кажутся теперь воздушными шарами, привязанными на коротких тросах, 
протянутых вдоль горизонта. Я насчитал пятнадцать.

С деланным равнодушием командир произносит:

— Нам следует уделить некоторое внимания их прикрытию. Приблизьтесь к ним 
слегка. Не мешало бы узнать, с каким эскортом придется иметь дело сегодня 
вечером.

Первый вахтенный офицер немедленно поворачивает лодку на два градуса левее. 
Первый номер, который отвечает за обзор передней четверти по правому борту, 
достаточно отчетливо произносит: