Голос командира звучит отрывисто, как удар хлыста:

— Закрыть торпедные люки! Погружение на шестьдесят метров! Живо!

Шеф отстает от него на доли секунды:

— Оба руля глубины круто вниз — оба двигателя самый полный вперед! Все на нос!

Громкая сумятица голосов. Я отклоняюсь, прижимаясь боком к обшивке, с трудом 
удерживаясь на ногах. Первый человек из кормового отсека уже врывается через 
круглый люк, спотыкается, восстанавливает равновесие и мчится, согнувшись почти 
до пола, прямиком мимо рубки акустика в носовой отсек.

Широко открытые глаза вопросительно останавливаются на мне. Хаос: скользят, 
спотыкаются, спешат, мотаясь из стороны в сторону. О переборку поста управления 
с грохотом разбиваются две бутылки лимонада, докатившиеся сюда по полу из 
унтер-офицерской каюты.

Оба глубинных руля круто направлены вниз. Нос лодки заметно накренился вперед, 
но с кормы все продолжают прибывать люди. Они пролетают через пост управления, 
как по ледяной горке. Кто-то с проклятием растянулся во весь рост.

В кормовой части корабля остались лишь мотористы. Пол ускользает из-под моих 
ног. К счастью, мне удается ухватиться за трубу перископа. Со стены под углом 
свисают колбасы. Я слышу, как сверху, перекрывая топанье и шарканье сапог, 
доносится голос Старика:

— Сейчас пойдут глубинные бомбы!

Его тон абсолютно спокоен, как если бы он информировал нас о вполне заурядных 
вещах.

Он нарочито неспеша, как на учениях, спускается вниз. Пересекает склон горки, в 
которую превратилась палуба, помогая себе обеими руками, и приземляется одной 
ягодицей на рундук с картами. Правой рукой, чтобы удержаться, хватается за 
трубу водопровода.

Шеф медленно выравнивает лодку и командует:

— Занять посты погружения!

Моряки, которые за минуту до этого мчались в носовой отсек, теперь двигаются в 
обратном направлении, карабкаясь вверх по крутой горке, перехватываясь 
попеременно то одной, то другой рукой. Колбасы теперь служат указателем нашего 
наклона: нос лодки по-прежнему наклонен вниз не менее, чем на тридцать градусов.


Ррабаум! — Ррум! — Ррум! 

Три сокрушающих удара молотом заставляют меня развернуться на месте. Наполовину 
ошеломленный, я слышу гулкий рокот. Что это? Мое сердце сжимается от страха: 
что это за рев? Наконец я понимаю, что это вода устремилась назад, спеша 
заполнить собой вакуум, образовавшийся в океане после взрывов глубинных бомб.

Раздаются еще два чудовищных разрыва.

Помощник на посту управления втянул голову в плечи. Новый вахтенный на посту 
управления, Семинарист, спотыкается и хватается за стол с картами.

Еще взрыв — громче, чем предыдущие.

Свет отключился. Мы в темноте!

— Вспомогательное освещение не работает, — кричит кто-то.

Приказы шефа доносятся как будто издалека. Свет карманных фонариков вырезает 
белые конусы из темноты. Кто-то требует доложить о неисправностях. Старшие в 
отсеках докладывают через переговорные трубы:

— Носовой отсек в порядке!

— Главное машинное отделение в порядке!

— В отделении электродвигателей — порядок!

— Течи нет, — говорит штурман. Его голос очень похож на голос командира.

Вскоре два двойных разрыва заставляют подпрыгнуть пайолы.