Эммерманн взял курс на Кейптаун. При высоком приливе он пошёл над минным полем. 
При этом он оставил в лодке несколько человек, чьё присутствие там было 
жизненно важным для корабля, а остальным приказал подняться на верхнюю палубу в 
спасательных жилетах.

Эммерманну важно было узнать, какие входы и выходы проделали британцы в 
немецком минном поле и, во-вторых, где они разместили своё.

Через несколько часов они увидели первые проблески огней на берегу, а скоро уже 
могли различить и тёмный силуэт Столовой горы за городом. Кейптаун был залит 
светом, как в мирное время. Эммерманн углубился в акваторию рейда, вначале в 
надводном положении, затем в подводном, чтобы избежать обнаружения со стороны 
множества грузовых судов, стоявших на его пути.

– Снять спасательные жилеты!

Эммерманн дал всем взглянуть в перископ на Кейптаун, на порт, который, наряду с 
Рио и Сиднеем, считается красивейшим в мире.

За германскими минными полями южноафриканцы чувствовали себя в полной 
безопасности. Не видно было никаких признаков того, что они опасаются вторжения 
германских подводных лодок. Их эксперты считали, что невозможно, чтобы 
подводные лодки могли действовать в столь отдалённых водах южного полушария.

Эммерманн залёг на грунт. Глубина в этом месте составляла 75 метров. Мощная 
зыбь «ревущих сороковых» широт, которая доходила до самого порта, чувствовалась 
и на этой солидной глубине. Лодка беспокойно ёрзала, её то и дело приподнимало, 
потом жёстко опускало на скальный грунт, так что она скрипела и стонала. Во 
второй половине дня Эммерманн подвсплыл на перископную глубину. Все утро над 
головой стоял интенсивный шум винтов, и сердце у Эммерманна колотилось сильнее 
обычного, когда он приближался к поверхности. Он боялся, что в любой момент 
может столкнуться со снующими по бухте буксирами или каким-нибудь пароходом, 
входящим или выходящим из бухты.

Первый взгляд в перископ успокоил его: никаких судов в непосредственной 
близости не было. Но море было таким гладким, что он не поднимал перископ более 
чем на несколько сантиметров над водой из-за большого риска оказаться 
обнаруженным. Кейптаун купался в ярких лучах солнца. Эммерманн хорошо различал 
в перископ дома, отели, портовые сооружения. Перископной фотокамерой Эммерманн 
сделал пару снимков города и порта.

– А то потом никто не поверит, – сказал он. Снимки станут конкретным 
доказательством факта посещения бухты.

Эммерманн чувствовал себя нищим без гроша в кармане, который разглядывает 
витрины магазинов, полных удивительных сокровищ. Он стал мечтать прогуляться по 
Кейптауну, посидеть на террасе одного из знаменитых на весь мир отелей, выпить 
чашку кофе или бокал прекрасного тёмно-синего кейптаунского вина.

Метрах в двухстах Эммерманн увидел маленький сторожевик, охраняющий, очевидно, 
фарватер. Постоянно входили в порт и выходили из него разные суда, многие 
двухтрубные, а одно – трёхтрубное.

Ночью над небом Кейптауна бегали прожектора. Над городом летали самолёты, а 
прожектора старались поймать их.

В течение следующего дня Эммерманн продолжал свои наблюдения, и довольно скоро 
определил курс, которым суда выходят из порта. Чтобы твёрдо убедиться в этом, 
он за несколько часов до «времени ноль» с полмили прошёл за грузовым судном, 
вышедшим из порта.

Без десяти полночь. Через десять минут наступит 9 октября.

Внезапно впереди замаячило судно. Ничего не подозревая, оно шло прямо на линию 
выстрела подводной лодки Эммерманна. И какое судно!

За десять минут до «времени ноль» первая торпеда вышла из торпедного аппарата. 
Она поразило это крупное судно под полубак. Судно перевернулось и ушло под воду.


– Ещё одно! – крикнул вперёдсмотрящий, не успело ещё первое судно уйти под воду.


Это судно оказалось ещё больше, оно шло при всех огнях, и, судя по всему, там 
не заметили, что судно, шедшее впереди, исчезло.

– Пли!

Через некоторое время он произнёс: