появились на рандеву с точностью хорошего пассажирского поезда.

Это и был тот самый «корабль 16» – или грузовое судно противника?

««Корабль 16», капитан 1 ранга Рогге, добро пожаловать», – тут же ответили 
Бауэру на запрос по азбуке Морзе.

Было 22 ноября, и «корабль 16» находился к этому времени в море точно 622 дня.

622 дня, скоро как два года, судно находилось в море, ни разу не заходя при 
этом ни в док, ни вообще в порт. За этот период корабль потопил судов общим 
водоизмещением в 145 000 тонн и претендовал по этому показателю на второе место 
вслед за вспомогательным крейсером «Пингвин» – «кораблём 33» (он был потоплен в 
9 мая 1941 года после года плавания в Индийском океане).

«Следуйте за мной и готовьтесь к приёму запасов», – просемафорил Рогге.

Получение топлива и запасов началось организованно. Это устраивало Бауэра. Чем 
скорее он пополнит свои запасы, тем скорее вернётся к своим делам. На корму 
вспомогательного крейсера подали шланг, и в топливные систерны подводной лодки 
потекло жидкое золото. Всё шло прекрасно. Между кораблями протянули телефонный 
провод, и посреди Атлантики на «U-126» звонил звонок, словно лодка стоит у 
пирса на базе.

– Машинное отделение, говорит старшина Райнхардт Кениг, вспомогательный крейсер 
«Атлантис». У вас есть на борту парень по фамилии Шлумбергер?.. Есть? Скажите 
ему, чтобы пришёл на «корабль 16», у меня тут коечто завёрнуто для него. Связь 
закончена.

Командир, врач с подводной лодки и один-два офицера, которые обнаружили, что на 
«Атлантисе» у них есть знакомые, пошли вместе с Шлумбергером на борт 
таинственного корабля под номером 16.

Они ступили на белоснежную тиковую палубу обычного торгового судна. Ничто, куда 
ни посмотри, не выдавало его истинную натуру.

Казалось, встретились два мира…

Два человека со вспомогательного крейсере носили белоснежные шорты и панамы. 
Они были покрыты бронзовым загаром, крепкие, излучавшие здоровье. Таким внешним 
видом не мог бы похвастаться и иной экипаж какой-нибудь шикарной частной яхты.

Подводники были одеты в свои неприглядные серо-зелёные куртки, пропахшие маслом 
и потом. Их небритые, окаймлённые огромными неряшливыми бородами и бакенбардами 
лица с впавшими глазами имели от долгих недель пребывания под водой нездоровый 
желтовато-зеленоватый цвет. Те из них молодые люди, которым было по 
восемнадцать-двадцать лет, казались намного старше, а на их лицах окончательно 
исчезли всякие следы юношеской беззаботности.

– У вас тут прямо как в Киле, – улыбнулся Шлумбергер, обращаясь к своему 
коллеге по специальности Райнхардту Кёнигу, которому позже суждено было стать 
механиком подводной лодки.

Он довольно оглядел просторную старшинскую столовую «Атлантиса», с 
удовольствием втягивал в свои лёгкие свежий сладкий воздух. На столе стояла 
бутылка виски «Блэк энд уайт», конфискованная на каком-то британском торговом 
судне.

– Будь как дома, Шлумбергер. Можешь пару рюмочек опустить в свой трюм, и ни о 
чём не беспокойся. Мы тут далеко от наезженных дорог. Ты б удивился, если б 
знал, сколько тут судов побывало, сколько военных кораблей. Брали у нас топливо,
 боеприпасы, провизию и прочее. С самого начала войны. Был тут и «Адмирал Граф 
Шпее», и «Адмирал Шеер», и разные вспомогательные – например, «Тор», «Пингвин», 
«Михель», «Корморан».

Шлумбергер продолжал:

– Тут побывал знаменитый яйцевоз – судно, которое захватил перед Рождеством 
сорокового «Адмирал Шеер». Четырнадцать миллионов яиц! Его отправили в 
Вильгельмсхафен, оно стало там дополнительным складом. Отсюда «Пингвин» 
отправил в Германию норвежскую китобойную флотилию. Её захватили без единого 
выстрела, они попались на нашу уловку.

– Посмотришь на эту красивую голубую воду – не поверишь в то, что ты говоришь! 
Надо же, такая чудесная база посреди Атлантики! – сказал Шлумбергер, встал и 
выглянул в иллюминатор – это не то что на лодке, тут всегда есть и воздух, и 
солнечный свет.

Появился один из коков и принёс аппетитно пахнущие ломтики мяса с огурчиками и 
луком, свежеиспечённые булочки. Шлумбергер рот открыл от изумления.