Но и кок ничего не видел. А Кампе с гидрофонов докладывал:

– Шумы усиливаются.

Прошли ещё десять минут. Ничего.

Через четверть часа кок поднял руку.

– Верхушки мачт, пеленг ноль восемьдесят восемь.

Сразу все обладатели биноклей обратили окуляры в указанном направлении.

– Кок, ты уверен, что не ошибся? – спросил Мютцельбург, пошарив по горизонту 
биноклем.

Кок обиженно надул щёки, глубоко вздохнул.

– Нет, господин командир, – ответил он, – я не ошибся. А вот сейчас ещё 
появились.

Прошло ещё пять минут, прежде чем верхняя вахта, вооружённая биноклями, 
разглядела верхушки мачт. Это был конвой, о котором сообщала служба 
радиоперехвата.

Конвой находился в настоящий момент слева на траверзе.[11 - Траверз – 
направление, перпендикулярное курсу корабля, т. е. прямо по борту. которая 
приносила ему успех, – всего он потопил около 350 000 тонн, или общий тоннаж 
средней морской страны.] По широкой дуге Мютцельбург стал подводить корабль 
ближе, до тех пор пока не стал различать силуэты отдельных транспортов. 
Некоторое время Мютцельбург шёл параллельным конвою курсом, чтобы уточнить его 
курс. Конвой делал зигзаги – то есть выполнял заранее запланированные изменения 
курса через определённые интервалы времени, чтобы избежать поражения со стороны 
подводных лодок. «U203» шла соответственно этим изменениям курса, а штурман 
вычерчивал эту кривую. Таким образом был определён средний курс конвоя, 
информация об этом была передана в штаб, а оттуда пошла на другие подводные 
лодки в этом районе.

Только с наступлением темноты Мютцельбург увеличил ход. Под покровом ночи он в 
надводном положении проскользнул сквозь эскорт эсминцев, на малом ходу бесшумно 
занял позицию в середине конвоя и стал идти параллельным курсом с транспортами.

На мостике царила тишина, на лодке тоже, только моторы мычали свою привычную 
мелодию. Лейтенант Хайда, старпом, выбирал цель получше, а сам Мютцельбург 
разрабатывал генеральный план нападения.

Слева по борту в какой-нибудь сотне метров от «U-203» шёл большой транспорт в 6 
000 тонн. Казалось, что на лодке слышат шум воды, разрезаемой форштевнем 
транспорта. Они видели неясные силуэты капитана и его офицеров на фоне ночного 
неба, которые ходили с одной стороны мостика на другую, то и дело 
останавливаясь и беспокойно и пристально вглядываясь в горизонт. Это тяжело 
гружёное судно находилось в самом центре конвоя. Капитан судна, должно быть, 
чувствовал себя в полной безопасности. Никому на борту транспорта в голову не 
приходило взглянуть на воду впереди и немного справа и обратить внимание на 
подозрительную тень или на возникающие под форштевнем лодки предательские белые 
барашки. Считалось, что подводная лодка не может преодолеть бдительный заслон 
эсминцев.

Мютцельбург специально маневрировал в такой близи от транспорта, чтобы укрыться 
в его акустической тени. Тем временем Хайда выбрал пару транспортов покрупнее. 
Он наклонился к Мютцельбургу и молча указал ему пальцем на ничего не 
подозревавшие транспорты. Мютцельбург кивнул. Он тихо спросил центральный, 
готовы ли торпедные аппараты.

– Все торпедные аппараты готовы! – поступил ответ.

Мютцельбург напрягся на мгновение, потом отдал приказ…

Две торпеды залпом вышли из аппаратов. Каждая поразила по большому транспорту, 
которые шли один за другим в третьей колонне по правому борту лодки.

Ночная тишина была разорвана двумя мощными взрывами. Оба судна затонули. И тут 
началось!

Небо осветили ракеты, забегали прожектора, ощупывая своими светящимися пальцами 
море во всех направлениях.

Но корабли охранения искали подводные лодки снаружи конвоя. Глубинные бомбы 
падали и взрывались беспрерывно.