глубинные бомбы, сразу целая серия. Теперь противник больше не выжидал, он 
изменил свою тактику. Если нам сейчас не удастся быстро уйти, вся хваленая 
прочность "Зеехунда" не поможет нам. Но что мы могли сделать, ведь в лодке все 
было побито...
	Я включил аварийный свет. Вода в лодке прибывала, амперметры и вольтметры 
были сорваны, магнитный компас лежал разбитый рядом с моим сиденьем. Манометр 
показывал давление воздуха 1500 миллибар, но это, конечно, было неверно, ибо 
такому давлению неоткуда было взяться. Прибор, несомненно, также вышел из строя 

и показывал то, что ему заблагорассудится.
	В довершение всего наша лодка вдруг опрокинулась на бок и покатилась по 
дну. Сначала нам показалось, что кто-то зацепил ее тросами или сетью и тянет, 
как огромную рыбину. Лодка переворачивалась и тряслась, билась о камни, 
подпрыгивала и с грохотом катилась по морскому дну.
	Но - о чудо! - эсминец не реагировал. Новой атаки глубинными бомбами не 
последовало. Вне всякого сомнения, нас подхватило глубинное течение, в то время 

как нашего преследователя, может быть, поверхностным течением уносило в 
противоположную сторону или он по каким-либо причинам вообще прекратил 
преследование. Во всяком случае, я понял, что мы можем использовать тащившее 
нас 
течение для того, чтобы, соответственно меняя положение рулей, всплыть по 
инерции на поверхность.
	Мы одновременно схватились за рычаги наших параллельно соединенных рулей, 
но нас ждало новое разочарование: рычаги почти не двигались, Они заклинились. 
Следовательно, мы ко всему прочему еще потеряли управление.
	Полтора часа я, обливаясь потом, работал в тесном отсеке и под конец 
совсем измучился. Обнаружив, что мой руль был в порядке, а руль командира вышел 

из строя, я в конце концов решил разъединить оба руля. Теперь, хотя и с большим 

трудом, мой руль поворачивался. Между тем глубинное течение кончилось. Лодка 
снова лежала на дне и не двигалась. Если бы теперь оказалось, что установка со 
сжатым воздухом вышла из строя или балластные цистерны получили такие 
повреждения, что будут пропускать воздух, то это могло означать лишь, что мы, 
несмотря ни на что, были пригвождены к морскому дну и обречены на гибель.
	Я приступил к продуванию цистерн. Наш "Зеехунд" не подвел нас. Он начал 
стремительно всплывать, и мы, как в лифте, стали подниматься вверх. Вся вода, 
набравшаяся в лодку, устремилась в кормовые отсеки, так что лодка всплыла почти 

в вертикальном положении. И все-таки трудно передать чувство, охватившее нас 
при 
мысли, что нам вообще удалось выбраться на поверхность после такого 
преследования и обрушившихся на нас страшных ударов".
	После всплытия на поверхность выяснилось, что повреждения на прочном 
корпусе были незначительными. вода, просочившаяся в лодку на большой глубине, 
где давление превышало 4 ат, была легко откачана, батареи снова дали ток, 
освободившийся от воды дизель завелся... Через некоторое время, когда "Зеехунд" 

снова был в порядке, если не считать разбитых приборов внутри лодки, и готов к 
плаванию, морские бойцы легли на обратный курс.
	Спустя несколько часов они встретили на своем пути другой эсминец и даже 
атаковали его. Выпустив торпеду, они, согласно наставлению, немедленно 
погрузились - и это спасло их, так как через несколько секунд над лодкой чтото 
пронеслось, потом через 10 секунд снова и затем в третий раз. Это была их 
собственная торпеда! Вероятно, под действием взрывов глубинных бомб она 
превратилась в своего рода волчок. Так они едва не торпедировали самих себя.
	Без дальнейших приключений Хубер и Эклоф вернулись назад в Эймёйден и были 
радостно встречены товарищами.
	"Не по себе нам стало лишь на следующее утро, - рассказывает далее Эклоф, 
- когда нашу лодку извлекли из воды, для того чтобы произвести технический 
осмотр. Техники смотрели на нас как на вернувшихся с того света. А "Зеехунд"? 
Он 
поистине был больше похож на кучу лома, чем на подводную лодку. Внешняя 
облицовка была во многих местах сорвана, боевая рубка вдавлена внутрь на 
глубину 
4 см. Прочный корпус превратился в конце концов в нечто похожее на помятое 
ведро, по которому прошли сотни ног в подбитых железными подковами сапогах. И, 
несмотря на это, он нас доставил целыми и невредимыми в нашу базу".
	* * *
	Нетрудно себе представить, что вера молодых морских офицеров и инженерного 
состава в своих "Зеехундов" после тех испытаний, которые перенесли Эклоф и 
Хубер, окрепла еще больше.
	Когда в один из сентябрьских вечеров 1944 года первые "Зеехунды" были 
спущены на воду и стояли у причала в Нейштадте, что на Балтийском море, а их 
будущие водители жадно всматривались в них и оценивали, тогда еще никто не знал,
 
на что способны эти сверхмалые подводные лодки. До этого молодые моряки 
неделями 
практиковались в вождении упомянутых в первой главе "Хехтов", однако их