кинг Рагнар по прозвищу Кожаные Штаны сделался королем Шотландии.
            Обшарив вдоль и поперек атлантическое побережье Европы, викинги 
пустились вверх по большим рекам, предав огню города по рекам Сене, Сомме и 
Гаронне, Аахен, Кельн, Трир, Майнц, Вормс, Бинген и Ксантен (легендарную родину 
героя «Песни о Нибелунгах» – Зигфрида Погубителя Дракона57). Туда, где 
выныривала из морских волн хищно оскаленная драконья голова, приходила большая 
беда. Один из франкских летописцев-современников писал: «Сам Бог послал этих 
одержимых из-за моря, чтобы наказать франков за грехи»», и добавлял: «В морях 
они ищут себе пропитание: ведь они суть обитатели моря!»…
             Захватив Аахен, откуда еще не так давно правил своей Западной 
империей Карл Великий, викинги разграбили императорский дворец и превратили 
императорскую часовню в конюшню. Восточным франкам удалось изгнать их лишь в 
891 году, при короле Людовике (Людвиге58) Немецком, прославленного за эту 
победу в героической песни «Людвигслид»59.
            Лишь тот достоин именоваться морским королем, кто никогда не спал 
под закопченным потолком и никогда не опустошал свой рог с медом60 у домашнего 
очага61. Так говорит «Круг земной» (Геймскрингла)62 – классическое произведение 
исландской литературы, сочинение скальда Снорри Стурлусона – об этих полных 
неиссякаемой энергии людях моря, начавших в эпоху распада родовых отношений на 
свой страх и риск вести войны, вторгаться с побережья в чужие страны и 
завладевать заморскими землями. Среди многочисленных трофеев викингов можно 
было найти и выломанный замок от городских ворот Парижа, и колокол 
Сен-Жерменского аббатства. Впрочем, таким же манером знаменитые «Корсунские 
врата» попали в Хольмгард-Новгород – вотчину потомков славного викинга Рюрика.
           Вступая в бой с безумною отвагой, пренебрегая ранами и опасностью, 
бросались они на врага, порой без шлемов и щитов, не страшась грозящей гибели, 
ибо знали, что павших в бою валькирии умчат на крылатых конях в чертоги Одина.  

            Зубастые драконьи головы с высунутыми языками беспрестанно 
появлялись не только у берегов Альбиона. Неукротимое морское племя одолело на 
своих «драккарах» и грозный Бискайский залив, и Гибралтар, и Средиземное море, 
оставив за собой кровавые следы и на Сицилии, и в Леванте. Маршруты других 
морских набегов викингов вели в Балтийское и Белое моря. В то время как 
норвежские викинги (собственно норманны) избрали своей главной мишенью земли 
западных и восточных франков (соответственно, будущих французов, голландцев, 
бельгийцев и немцев), а датские викинги (даны) – в основном Англию, шведские 
викинги-варяги63 проникли по большим рекам далеко вглубь Руси, добрались до 
Черного моря, перемежая нападения на византийские города64 со службой 
цареградским императорам в качестве наемных солдат65. Эти азартные морские 
кочевники, окружившие свою плавучую родину – корабль с драконьей головой – 
поистине сверхчеловеческой любовью, оставили многочисленные рунические надписи 
не только на берегах Малой Азии и Северной Африки, но и на восточном побережье 
Америки. Но вопроса рун и рунологии мы коснемся подробнее на дальнейших 
страницах нашей книги.
             Но викинги не только грабили, но, как всякие пираты, торговали 
награбленным. И в этой связи необходимо подчеркнуть, что становление 
древнерусской государственности происходило именно на путях «из варяг в греки» 
(как и «из варяг в арабы»), характеризуясь высочайшей степенью межэтнических и 
межкультурных контактов. Именно торговые пути66 явились стержнем, вокруг 
которого сложилось Древнерусское государство, причем главную роль в этой 
торговле играли (согласно «Повести временных лет») именно скандинавские викинги 
(«варяги-находники из заморья»). Не случайно этот период русской истории 
совпадает по времени с «эпохой викингов» в Европе (879-1066). Варяги, 
обладавшие современным оружием, сочетавшим скандинавские традиции с 
достижениями «Римской» (а на деле – франкской) империи Каролингов67 и высокую 
транспортную культуру (их «драккары», как уже говорилось выше, в данную эпоху 
не знали себе равных) прорывались к сакральным и материальным ценностям 
Византии и арабского Востока (чего стоят одни только морские налеты на Царьград,
 Севилью, Берда’а!), вовлекая по пути в этот процесс славянские и 
финно-угорские группировки. И очень скоро, путем социально-этнического 
взаимодействия, через взаимопроникновение разных уровней духовной и 
материальной культуры, скандинавские воины-купцы слились с частью родоплеменной 
славяно-балто-угрофинской знати, дав начало возникновению нового этносоциума 
под названием «русь»68 – широкого надплеменного (хотя, на первых порах, и 
характеризующегося очевидным преобладанием норманнского элемента) 
дружинно-торгового общественного слоя, сплотившегося вокруг князя-конунга и 
образующего его гридь-дружину, войско, звенья раннефеодального аппарата власти, 
заселившего города «Русской земли» безотносительно к племенной принадлежности и 
защищенного княжеской «Русской правдой» («Правдой роськой»).
             В своих дерзких по замыслу и молниеносных по воплощению в жизнь 
разведывательных походах в нелюдимые полярные моря к берегам Новой Земли, 
Шпицбергена, Гренландии, в Баффинов и в бурный Бискайский залив викинги шли 
неукротимо – сквозь штормы, плавучие льды, мрак, туман и лютый холод, не имея 
ни компаса, ни других, даже простейших мореходных инструментов, хорошо 
известных мореплавателям позднейших времен. Днем им указывало путь Солнце, 
ночью – Полярная звезда (которую сами викинги именовали «Путеводной»). Впрочем, 
согласно новейшим исследованиям, викинги якобы ориентировались в пасмурную 
погоду с помощью кусочков магнитной руды. Кто знает?
             Но свойственные всем норманнам «нетерпенье и тяга к перемене мест»,
 необузданный нрав, нежелание повиноваться и обостренное чувство чести, 
вылива