месяцев успешно справились с поставленной задачей – и это в центре Балкан, 
вечной «пороховой бочки Европы» (где даже в наши дни всевозможные «миротворцы» 
из «ифоров» и «кифоров» не могли остановить кровопролитие в течение целого 
десятилетия!).
           В январе 1945 г. повышенный в звании до генерал-лейтенанта Гельмут 
фон Паннвиц был единогласно избран Всеказачьим Кругом в Вировитице «Верховным 
Походным Атаманом всех Казачьих войск». Он воспринял свое избрание как огромную 
ответственность и высочайшую честь. Ибо знал, что с 1835 г. звание Верховного 
Атамана Казачьих Войск носил Наследник Российского Императорского Престола (и 
Святой Мученик Царевич Алексий был, таким образом, непосредственным 
Предшественником на этом посту Гельмута фон Паннвица – которому вскоре и самому 
суждено было претерпеть мученическую кончину от тех же самых злодейских рук). 
Факт избрания германского генерала Всеказачьим Атаманом говорил о высочайшем 
доверии казаков к своему командиру, неустанно заботившемуся о своих казаках и о 
сохранении казачьих традиций, начиная с восстановления исторических атрибутов 
казачества – папах, кубанок и лампасов, и кончая казачьим фольклором… Здесь 
следует упомянуть, что и в суровую пору военной страды он заботился не только о 
казаках корпуса, но и о будущем казачества. Так, по его инициативе при корпусе 
была создана Школа юных казаков (на правах юнкерского училища), в первую 
очередь для осиротевших казачат. Сам генерал усыновил «сына полка», юного 
казака Бориса Набокова, определив его в эту школу.   
          С 1 февраля 1945 г. «батька Паннвиц» имел под командованием 
находившийся в стадии формирования XV Казачий Кавалерийский Корпус (в составе 
двух казачьих кавалерийских дивизий и одной пластунской бригады). К концу войны 
Корпус численностью более 20 000 штыков и сабель занимал позиции на южном 
берегу реки Дравы. Гельмут фон Паннвиц понимал, какая незавидная (мягко говоря) 
судьба уготована его казакам в случае захвата их советскими войсками, и решил 
пробиваться в Каринтию – часть Австрии, входившую в британскую оккупационную 
зону.71
         9 мая 1945 г. казачьи части вошли в Каринтии в соприкосновение с 
британской 11-й танковой дивизией. Два дня спустя «батька Паннвиц» в последний 
раз, уже в присутствии британских офицеров, принял парад Донского казачьего 
полка, после чего белые казаки сложили оружие, поверив честному слову 
британских «джентльменов» ни при  каких условиях не выдавать их большевицким 
палачам. В последующие дни фон Паннвиц посещал один казачий лагерь за другим в 
целях моральной поддержки своих казаков и защиты их интересов перед британскими 
военными властями. 24 мая от англичан было получено повторное торжественное 
заверение, что никто из казаков выдан красным не будет. Между тем, еще 23 мая 
между британцами и большевиками была достигнута договоренность о «репатриации» 
казаков…
         После насильственной изоляции и выдачи казачьих генералов и офицеров в 
Шпиттале английские солдаты 27 мая начали окружать лагерь за лагерем, вывозя 
казаков в Грац, где казаки с применением жесточайшего насилия передавались в 
лапы большевиков. Одновременно под Лиенцем в Южном Тироле были выданы 
большевикам около 20 000 казаков резервных частей (т.н. Казачьего Стана) и 
почти столько же гражданских лиц, бежавших в Тироль из мест своего поселения в 
Северной Италии. Разыгрывавшиеся при этом душераздирающие сцены, включая 
массовые самоубийства целых казачьих семей, не желавших возвращаться в 
большевицкий «рабоче-крестьянский рай» уже многократно описаны. Британской 
армии никогда не смыть со своего мундира этого позорного пятна!
           Генерал фон Паннвиц, как германский гражданин, выдаче не подлежал. 
Британцы предложили ему укрыться в своем лагере для германских военнопленных – 
хотя и не подумали предоставить такого выбора другим казачьим генералам, 
офицерам и казакам, также никогда не являвшимся советскими гражданами (а 
генерал Шкуро, как кавалер высшего британского военного Ордена Бани, даже 
являлся пэром Британской Империи!). Как бы то ни было, «батька Паннвиц», как 
вспоминал ветеран корпуса Филипп фон Шеллер, собрал своих германских офицеров и 
заявил, что делил с казаками хорошее и намерен разделить с ними и плохое, быть 
с ними до конца.
          В знак готовности разделить судьбу своих казаков Гельмут фон Паннвиц 
спорол с фуражки и мундира германских орлов с коловратом – таким он и 
запечатлен на последних фотографиях перед выдачей. Германским офицерам он 
предложил «самим промышлять о своей голове». К чести последних, они последовали 
примеру своего командира и отправились вместе с казаками по этапу в Сибирь, 
откуда живыми вернулись немногие.
        «Батька Паннвиц» был доставлен в Москву, где Военная Коллегия 
Верховного Суда СССР признала его и пять генералов – атаманов Казачьего Стана 
(Петра Краснова, Андрея Шкуро, Султан Клыч-Гирея, Семена Краснова и Тимофея 
Доманова) виновными в шпионаже, контрреволюционно-белогвардейской и 
диверсионно-террористической деятельности против Советского Союза (спасибо, что 
хоть не в попытках покушения на жизнь товарища Сталина и срыва 
коллективизации!) приговорив к смертной казни через повешение. Приговор 
неправедного суда был приведен в исполнение 16 января 1947 г. «Черт побери! Да 
есть ли что на свете, чего бы побоялся козак?»72
         Так оборвалась жизнь последнего Верховного атамана всех казачьих войск,
 почетного кубанского, терского, донского и сибирского казака, храброго офицера 
и стойкого антикоммуниста…
          Благодаря редкостным свойствам характера Гельмут фон Паннвиц завоевал 
сердца своих станичников, сохранив им верность до гроба. «Ибо нет больше той 
любви, как если кто положит душу свою за други своя». Подружившись с