сведениями о степени его вовлеченности в партизанское движение, а любая наша 
ошибка может только увеличить отток крестьян в партизаны. Постоянно держать в 
опасных районах моторизованные патрули невозможно. Единственным способом 
обеспечить постоянное патрулирование остается использование кавалерии. 
            До сделанного простым майором вермахта нехитрого умозаключение ОКХ 
додумалось лишь следующим летом.
            Принципиальным соображением, по которому в состав германских 
сухопутных сил были официально включены кавалерийские части, состоявшие из 
казаков и калмыков (неофициально «белые» казачьи части служили в вермахте с 
самого начала германо-советской войны, но высшее германское начальство их, по 
договоренности с фронтовым командованием, как бы «не замечало»), являлась 
именно необходимость усиления и повышения эффективности антипартизанских 
операций охранных частей германского тыла. Именно в ходе такого рода операций 
«малой войны» казаки и калмыки неизменно проявляли себя наилучшим образом, чему 
было немало примеров в истории. Поначалу партийные идеологи НСДАП из ближайшего 
окружения Гитлера (и, прежде всего – «полудержавный властелин» Третьего рейха, 
секретарь фюрера Мартин Борман) противились формированию в рядах германского 
вермахта «неарийских» кавалерийских частей. Однако Верховному командованию 
вооруженных сил (ОКВ) Германии, в конце концов, все-таки удалось отстоять перед 
фюрером необходимость активного использования казачьей и калмыцкой конницы для 
нейтрализации красных партизан – тем более, что ученые Третьего рейха к 
описываемому времени окончательно признали казаков арийским и даже нордическим 
народом – потомком древнегерманского племени готов (а если быть точнее, то их 
восточного ответвления – остготов, или остроготов), считавшихся еще в эпоху 
Античности превосходными наездниками и осевших в IV в. п. Р.Х. в Северном 
Причерноморье и Крыму  
           Как уже говорилось выше, германские полевые командиры еще в 
начальный период германо-советской войны, в силу огромной убыли личного состава 
во вверенных им подразделениях, на свой собственный страх и риск начали 
вербовку добровольцев из числа бывших «подсоветских» (выражаясь языком русских 
белоэмигрантов) людей. Численность этих «восточных добровольцев» росла, как на 
дрожжах, несмотря на неодобрительное отношение к ним окружавших Гитлера 
партийных бонз, ибо добровольцы быстро доказали свою полезность, а во многих 
случаях – незаменимость.
          Война с партизанами очень скоро приобрела поистине эпический размах, 
отвлекая все больше ресурсов, живой силы и военной техники, столь необходимых 
немцам на фронте. Одним из путей решения проблемы партизан была сочтена 
организация дальнего патрулирования. Патрули (чаще всего конные) выдвигались в 
сумерках или с наступлением темноты. Их маршруты пролегали по лесам и болотам, 
вдоль путей сообщения. Патрули оснащались средствами радиосвязи и рационом, 
обеспечивавшим им возможность автономных действий в течение недели, и сами 
нередко устраивали засады на путях вероятного передвижения красных партизан. В 
случае боевого соприкосновения с партизанами конные «рейдеры» Третьего рейха 
уничтожали противника и возвращались с трофеями на базу… или же не уничтожали 
партизан (и в этом случае на базу, как правило, не возвращались). Но чаще 
случалось первое. Тактика «дальнего вооруженного патрулирования» силами конных 
отрядов оказалась, в общем и целом, на удивление эффективной. В период Холодной 
войны, наступивший вслед за окончанием горячей Второй мировой войны 1939-1945 
гг., эту тактику даже взяли на вооружение конные родезийские «рейнджеры» Яна 
Смита и южноафриканские «коммандос», боровшиеся с черными (и в то же время – 
красными) партизанами СВАПО в 1976-1991 гг. (подобно красным партизанам в 
Белоруссии, пользовавшиеся широчайшей поддержкой и военной помощью Москвы).
          Антипартизанские операции в годы «Европейской Гражданской войны», как 
всегда и повсюду, отличались крайней степенью жестокости и беспощадности. Часто 
не было времени допросить пленных, а уж до баз их и подавно чаще всего не 
доводили. Заложниками для обеих противоборствующих сторон, как и всегда в 
подобных случаях, выступало местное мирное население, страдавшее больше всего, 
оказавшись «между молотом и наковальней».
   
                                      Конная фельдъегерская служба
   
        На заключительном этапе войны в частях фельдъегерской службы31 
(фельдъегерями у немцев, в отличие от России, именовались не курьеры, а чины 
полевой жандармерии, то есть военной полиции) появились собственные конные 
подразделения. Главной задачей этих полицейских кавалерийских частей 
заключалась в борьбе с дезертирством. Подтверждением этому является приводимая 
нами ниже выдержка из приказа командующего 18-й армией:
          …Личный состав полевой жандармерии, прошедший специальную подготовку 
в апреле-мае 1943 г. в Учебном кавалерийском центре сухопутных сил, 
направляется в первую очередь в подразделения полевой жандармерии при штабах 
дивизий и корпусов, а также в батальон полевой жандармерии при штабе армии.
          Ему надлежит контролировать наиболее важные участки путей сообщения: 
уязвимые места на дорогах, перекрестки, патрулируя их в пешем или конном строю 
и на велосипедах. Основной задачей является контроль правильного использования 
конского поголовья в армейских частях и пресечение случаев дезертирства, 
особенно дезертирства конников вместе с конями…
   
   Возрождение армейских кавалерийских полков и других армейских
   кавалерийских частей (1942-1945 гг.)