в.

       Из немецкой солдатской песни.


       Тем временем I батальон полка СС «Дер Фюрер» вступил в городок 
Сен-Жюньен, расположенный к северо-западу от Лиможа. Командир батальона, 
штурмбаннфюрер СС Отто Дикман, был близким другом захваченного террористами 
Гельмута Кемпфе, и потому особенно тяжело переживал его похищение. За два дня 
до вступления I батальона в Сен-Жюньен, партизаны французского Сопротивления в 
районе железнодорожной станции заманили в засаду и убили двух германских солдат.
 Пока Дикман помогал группе сотрудников германской тайной государственной 
полиции (гестапо) и «вишистской» милиции в восстановлении закона и порядка в 
Сен-Жюньене, от двух жителей городка к нему поступила информация о том, что 
«вольные стрелки и партизаны» доставили захваченного ими германского офицера в 
близлежащий городок под названием Орадур-сюр-Глан и намереваются казнить там 
своего пленника.

       Первой мыслью Отто Дикмана было, что речь может идти только о его друге 
и боевом товарище Гельмуте Кемпфе. Дикман незамедлительно обратился к командиру 
полка, разрешившему ему испорльзовать личный состав I батальона для того, чтобы 
прочесать Орадур-сюр-Глан в поисках Кемпфе, благо городок был расположен 
поблизости от Сен-Жюньена, откуда из Сен-Жюньена (как, впрочем, и из Лиможа) 
можно было даже доехать на трамвае. Заручившись разрешением начальства, 
шутрмбаннфюрер Дикман во второй половине дня 10 июня во главе 3-й роты своего 
батльона направился в Орадур. Хотя в городке постоянно проживало всего триста 
тридцать человек, в описываемое время его населения удвоилось за счет беженцев 
из крупных французских городов, подвергавшихся налетам англо-французской 
военной авиации (но в любом случае там никогда не проживало больше семисот 
человек, так что утверждения, например, Мариуша Скотницкого, о том, что 
эсэсовцы дивизии «Дас Рейх», якобы, истребили в Орадуре тысячу шестьсот сорок 
два мирных жителя, представляются, мягко говоря, далекими от истины). Вопреки 
сведениям, поступившим от германских тайных служб, в Орадуре (по утверждению 
французского обвинения) не было обнаружено никаких следов деятельности 
ангигерманского подполья. Жизнь в городке шла так, как если бы не было войны.

       По вступлении в городок, штурмбаннфюрер Дикман и его сто двадцать 
эсэсовцев согнали большинство жителей Орудура на центральную площадь. Эсэсовцы 
обошли все дома в поисках Кемпфе и тайных складов оружия, но так и не смогли 
найти ни того, ни другого. То, что они не нашли Кемпфе, сомнению не подлежит. А 
вот относительно оружия и взрывчатки мнения кардинально расходятся. По 
утверждениям немецкой стороны, в Орудуре эсэсовцами было найдено и то, и другое.
 Тем не менее, все мужское население Орадура было выведено эсэсовцами за 
пределы города и там разбито на шесть групп, после чего разведено по амбарам и 
гаражам, расположенным вдоль дороги. Загнав французов внутрь помещений, 
конвоиры неожиданно установили у входа пулеметы и открыли огонь в упор по 
подконвойным, изрешетив их градом пуль.

       Когда все французы полегли под огнем, агонизируя в лужах крови на полу 
импрови-зированных «расстрельных камер», эсэсовцы, оставив пулеметы, прннялись 
осматривать упавших, приканчивая тех из них, кого пощадили пулеметные очереди, 
контрольным выстрелом в голову из пистолета.

       Заметим, что никого из французов, присутствовавших при этой сцене, в 
живых не осталось. Остается загадкой, откуда французское обвинение узнало о 
расстреле мужского населения Орадура во всех подробностях.

       Тем временем в Орадуре гренадеры Дикмана поджигали дома и убивали 
выбегавших из них людей, не пожелавших присоединиться к тем, кого согнали на 
центральную площадь. Последнее утверждение французского обвинения, кстати, 
противоречит предыдущему сообщению о том, что эсэсовцы, после тщательного 
обыска, согнали на площадь все население городка. Педантичные немецкие солдаты, 
получившие четкий и недвусмысленный приказ согнать из домов на площадь всех 
жителей, вряд ли стали бы оставлять кого-то «на потом» - да и как кто-то из 
французов мог «не пожелать присоединиться» к тем, кого грозные «боши» с 
«мёртвыми головами» на пилотках выгнали из домов на площадь раньше?

       Солдаты 3-й роты загнали около четырехсот женщин и детей в здание церкви,
 расположенное в южной части города, после чего (по возведенному на них задним 
числом французской стороной обвинению) якобы начали стрелять в них и 
забрасывать ручными гранатами, а потом заперли церковные врата снаружи и 
подожгли здание. По утверждениям немецкой стороны, женщин и детей никто не 
убивал и церквоь никто не поджигал. Она загорелась только после того, как на 
нее перекинулся огонь от домов, подожженных, в соответствии с приказом, 
отданным не штурмбаннфюрером СС Дикманом, а гораздо раньше командованием 
германских оккупационных войск во Франции. 

       Согласно этому приказу, дома, в которых при обысках находили оружие и 
боеприпасы, следовало немедленно