Совсем рядом стояли огромные скирды.

— Почему не используете эти груды соломы?

К нам подбежал командир батареи, он явно побаивался нагоняя. Но Паулюс был не 
из тех грозных начальников, которые воздействуют только окриком, хотя в данном 
случае мог бы рассердиться — ведь командир батареи легкомысленно подвергал 
риску жизнь своих солдат.

— Я как раз говорил с вашими артиллеристами о позициях орудий. Они тут у вас 
видны как на ладони. Если бы противник вздумал возобновить атаку, от вашей 
батареи через несколько минут, вероятно, ничего бы не осталось. Перемените 
вечером позиции и замаскируйте орудия соломой.

Он говорил спокойно, убедительно, товарищеским тоном. Командир батареи стоял 
перед ним навытяжку, приложив правую руку к козырьку.

— Так точно, господин генерал! — Он был так растерян, что ничего больше не 
нашелся ответить.

— Ладно, ладно, наведите порядок. С этими словами Паулюс оставил ошеломленного 
офицера.




«Выдохся» ли Тимошенко?


Мы снова сидели в машине и снова отчаянно мерзли, невзирая на наши шубы.

Следующий разговор у нас произошел в районе расположения VIII армейского 
корпуса в населенном пункте южнее Харькова. Некоторое время Паулюс не говорил 
ни слова. Он был занят своими мыслями. Вдруг он вскинул на меня глаза:

— Мне непонятно, почему Тимошенко[10 - Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко 
был в это время главнокомандующим войсками Юго-Западного направления, куда 
входили Юго-Западный и Южный фронты.] не продолжает наступления. Оборонительная 
позиция, которую мы с вами только что осматривали, не устояла бы перед 
решительным ударом.

— Я это уже заметил, когда мы стояли на артиллерийских позициях. Достаточно 
было переброситься несколькими словами с офицером-наблюдателем, который 
установил на скирде соломы стереотрубу. Он преспокойно утверждал, что русские 
мерзнут совершенно так же, как и мы, они-де не будут сейчас наступать. Они, как 
и мы, закрепились в селах.

— Это-то верно, сейчас в большей или меньшей степени борьба идет за населенные 
пункты. Но мы должны учитывать, что русские гораздо лучше нас приспособлены для 
зимы, что они могут неожиданно снова нагрянуть. Во всяком случае, наш штаб в 
Полтаве по-прежнему находится под угрозой.

— Я, господин генерал, того мнения, что Тимошенко выдохся, иначе он все-таки 
воспользовался бы благоприятной для него ситуацией.

— Я не разделяю вашего мнения, Адам. Русские действуют систематически, они не 
пойдут легкомысленно на риск. Полагаю, мы сегодня вечером еще основательно 
обсудим этот вопрос. Послушаем раньше, как оценивает ситуацию генерал Гейтц, он 
уже давно на этом участке фронта.

Гейтц нас ждал. Он был небольшого роста, с четкой выправкой. Выступающая нижняя 
челюсть придавала его узкому лицу какое-то жестокое выражение.

Меня интересовало, как Паулюс будет вести обсуждение обстановки. Его не могла 
удовлетворить поверхностная характеристика положения на участке фронта. Будучи 
опытным генштабистом, он стремился получить точное представление об обстановке, 
расспрашивал об источниках сведений о Советской Армии, мгновенно вникал в суть 
вопроса, умел отделить несущественное от главного, обсуждал и взвешивал 
различные варианты действий русских и требовал соответствующего решения задачи.

Генерал Гейтц особо подчеркнул мощь советских танковых подразделений, затем 
резюмировал:

— Если русские соберут здесь ударный кулак, то Харьков нам не удержать, 
опасность будет угрожать 6-й армии с тыла. Нам не хватает крупнокалиберных 
противотанковых орудий. Прошу предоставить мне несколько батарей зенитных 
орудий калибра 8,8. Они дали бы нам возможность отбить атаку вражеских танков.

Паулюс вполне сознавал, какая опасность грозила немецким войскам в Харькове. 
Разумеется, следовало раньше проверить, можно ли и какие именно зенитные