беседа с господином фон Кутченбахом, зятем Паулюса, который, как вы знаете, 
работает в нашем штабе в качестве переводчика. Он просто боится за Паулюса.

Охарактеризовав бестактное поведение Шмидта по отношению к Паулюсу, я 
продолжал:

— Боюсь, как бы разногласия между начальником штаба и командующим не оказали 
тормозящее, даже роковое влияние на командование 6-й армией. Главное 
командование должно было бы взвесить, не целесообразно ли заменить начальника 
штаба. Я, конечно, не могу решить, насколько сейчас для этого подходящий момент.
 Разумеется, предварительно нужно переговорить с Паулюсом.

Полковник фон Цильберг разделял мое мнение.

— Я с самого начала сомневался в том, что эти два человека могут сработаться. Я 
переговорю с начальником генерального штаба сухопутных сил генерал-полковником 
Гальдером и представлю ему соответствующее предложение.

После этого я отправился к полковнику Мюллеру-Гиллебранду. Уже осталось мало 
времени до вылета. Но мой собеседник знал положение 6-й армии, так что не 
понадобилось много слов для разъяснения. Я сформулировал свое предложение:

— В тыловых частях есть много молодых солдат, которые пригодны для фронтовой 
службы. Не целесообразно ли заменить их более пожилыми солдатами или такими, 
которые уже непригодны для фронта? Это дало бы возможность заполнить у нас 
наиболее ощутимые бреши.

— Не знаю, много ли это даст. Насколько мне известно, в ротах уже используются 
в качестве шоферов, как подсобная сила даже военнопленные.

— Это верно, но я имел в виду также отряды, действующие в тылу армии, ремонтные 
роты и т. п.

— Мы продумаем это, Адам.

Мюллер-Гиллебранд сдержал свое обещание, данное мне в середине августа. Мы 
получили ряд маршевых батальонов, которые оказались весьма кстати, хотя их и 
было далеко не достаточно для того, чтобы полностью укомплектовать дивизии. 
Полковник снова обещал направлять в первую очередь в 6-ю армию свободные 
маршевые подразделения.

Я знал, что он ничего больше сделать не может. Мы попрощались, и я вылетел 
обратно.

Вернувшись в Голубинский, я сначала явился к Шмидту, а потом к Паулюсу.

Обоим было ясно, что пока мы должны примириться с нынешней недостачей 
пополнения. Хорошо, что управление кадров дало разрешение на подготовку 
пехотных офицеров. Паулюс в душе надеялся, что армии подбросят новые дивизии.




Командующий гневается


На другой день меня вызвали к Паулюсу в необычное время. Что бы это могло 
значить? В первой комнате блиндажа меня приветствовал личный ординарец 
командующего обер-лейтенант Циммерман.

— Гроза, господин полковник!

Командующий предложил мне сесть, указав на стул против его письменного стола. Я 
чувствовал, что он старается сдержать нарастающий гнев.

— Вчера в ставке фюрера вы говорили с Цильбергом о Шмидте?

— Так точно, господин генерал!

— Почему вы сделали это без моего ведома?

— Потому что вы, господин генерал, запретили бы мне сделать этот шаг. Но мы 
больше не могли видеть, как выматывает вам душу самоуправство Шмидта.

Мне показалось, что гневные складки на лбу моего собеседника разгладились. Ведь 
он должен был из моего откровенного ответа понять, что мы желаем ему добра.

— Кого вы подразумеваете под словом «мы»?

— Мы — это все начальники отделов штаба, прежде всего начальник оперативного