соответствуют ли своим должностям командиры частей и подразделений, доложить о 
не справляющихся со своими обязанностями командирах управлению кадров и 
представить свои соображения, как следует их использовать в дальнейшем, и 
рекомендовать кандидатов на их место, по возможности из офицеров 
соответствующей армии.

Наша 6-я армия предложила назначить подходящих для того обер-лейтенантов 
батальонными, и молодых проверенных майоров — полковыми командирами. Через 
месяц они будут утверждены на должности командира, а еще через два месяца им 
будет присвоено очередное звание независимо от срока выслуги лет. Это 
предложение было одобрено. Управление кадров рекомендовало 1-м адъютантам в 
случае потери командиров действовать по примеру 6-й армии. Я подчеркнул, что 
досрочное производство в высший чин не только подняло бы авторитет офицеров в 
глазах их коллег, имевших то же звание, но и подстегивало бы честолюбие 
офицеров.

Генерал Кейтель потребовал, чтобы в группе армий перед началом наступления был 
создан резерв командного состава из офицеров всех званий.

К вечеру совещание кончилось. Сразу же после него я доложил о результатах 
начальнику штаба и Паулюсу. Вскоре на нас навалились всевозможные заботы. О 
продолжении отпуска нечего было и думать.




Немецкий фельдфебель возвращается из советского плена


Вскоре на одном из участков к югу от Харькова возник очередной кризис. 
Советское командование, видимо, вновь пыталось прорвать нашу оборону. Удар 
удалось парировать, пустив в ход зенитные орудия калибра 8,8 и вновь прибывшую 
дивизию. Однако советским частям удалось захватить некоторое количество пленных 
из 44-й пехотной дивизии. В их числе был — фамилию я его забыл — некий 
фельдфебель, командир взвода пехотного полка. Через несколько дней дивизия 
сообщила, к нашему удивлению, что взятый в плен фельдфебель вернулся в свою 
воинскую часть. Разведывательный отдел дивизии в своем донесении добавлял, что 
вернувшийся фельдфебель всюду рассказывает, будто бы солдаты и офицеры Красной 
Армии обращались с ним хорошо. Эти сообщения, шедшие вразрез с нашей 
пропагандой, вызвали немалое волнение в разведывательном отделе штаба армии. Я 
присутствовал при том, как начальник отдела докладывал о происшествии на 
обсуждении обстановки у начальника штаба. Он уже приказал доставить в штаб 
армии фельдфебеля в сопровождении одного из офицеров, так как эта история 
казалась ему весьма загадочной. Допрошенный офицером разведки фельдфебель 
сообщил, что ему удалось бежать из плена. Тем не менее с пленными, по его 
словам, обращались гуманно. И во фронтовых частях, а позднее и в вышестоящих 
инстанциях, в штабах, где их допрашивали, у пленных всего было вдоволь — еды, 
питья, курева. А что пленных якобы бьют или расстреливают на месте, то этого и 
в помине нет.

Все это казалось нам неправдоподобным. Начальник разведывательного отдела 
считал, что фельдфебель подослан в свою часть в целях ее деморализации. Если 
даже это не так, то его пребывание там подрывает моральное состояние этой части.
 Поэтому он предложил перевести фельдфебеля в запасную часть с категорическим 
запрещением посылать его на Восточный фронт. С предложением согласились.

Принятая мера не могла все же помешать оживленным толкам, возникшим в дивизии 
по поводу происшествия. Большинство стояло на той точке зрения, что пленный был 
отослан обратно с вполне определенным заданием, поэтому с ним так хорошо и 
обращались. Сообщению его верили лишь немногие. Но нам так никогда и не стало 
известно, что произошло в действительности.

Случай с фельдфебелем дал пищу для разговоров и среди офицеров штаба армии. Я 
вполне допускал, что в данном случае это не было бегством из плена, однако 
сомневался в том, целесообразно ли переводить фельдфебеля в запасные части, о 
чем и сказал Паулюсу.

— Не вызовем ли мы таким образом сами нежелательную дискуссию в полку, да, 
пожалуй, и в дивизии? Ведь фельдфебель получил от своего ротного командира 
хорошую характеристику, он известен как образцовый, верный своему долгу солдат, 
который всегда вел себя хорошо. У него не было ни одного взыскания, его уважают 
и начальники, и починенные. Мне кажется, что именно тогда и начнутся те самые 
неприятные разговоры, которых мы хотим избежать. Немало солдат станет 
сомневаться в правдивости нашей пропаганды.

Командующий задумался, потом ответил:

— Попробуем стать на сторону вернувшегося из плена, предположим, что он не имел 
особого задания. Даже тогда его пребывание в части представляет собой известную 
опасность. Ему все время придется давать объяснения. Оборот, который приняли