«Против фальсификации истории Второй мировой войны», М., 1959, стр. 89–90).] 
или хотя бы прислать своего начальника штаба. Ведь нашему командованию, 
господин генерал, нужно обсудить положение с лицами, имеющими право принимать 
решение, с людьми, которые здесь вместе с вами могли бы принять ясное решение, 
чтобы таким образом избегнуть дальнейшего обострения ситуации.

— Вы совершенно правы. Командование группы армий должно принять решение. 
Манштейну известно положение внутри и вне котла. Он знает, какие силы еще 
находятся на подходе. Видимо, командующий группы армий «Дон» не решается на 
свой страх и риск действовать вопреки приказу Гитлера. Я много ждал от личной 
беседы с Манштейном в котле. Здесь он должен был бы занять определенную позицию.
 Шмидт тоже не может понять, почему Манштейн так третирует 6-ю армию и в эти 
грозные часы присылает к нам самого молодого офицера своего штаба. Значит, нам 
снова нужно ждать. По моему распоряжению Куновски передал Эйсману письменный 
доклад о катастрофическом недостатке продовольствия и медико-санитарных средств.


Манштейну должно быть ясно, что и остатки 6-й армии погибнут самым жалким 
образом, если сейчас, в последнюю минуту, не будут вне и внутри котла 
сосредоточены все силы, необходимые для деблокирования. Для десятков тысяч 
наших людей даже самая решительная помощь 6-й армии уже опоздала. Тем не менее 
я питаю весьма слабые надежды на то, что Манштейн сам решится отдать приказ об 
оставлении Сталинграда. Мы увидим, Адам, как за все, что здесь, происходит, 
когда-нибудь ответственность возложат на меня одного. Кто станет учитывать, что 
приказы высших командных инстанций связали мне руки? Кто примет во внимание, 
что недостаточная осведомленность о положении вне котла парализует меня, когда 
надо принимать решение?

Что я мог ответить близкому к отчаянию Паулюсу, который день и ночь ломал себе 
голову над тем, как ему вывести армию из этого безвыходного положения? Я не 
находил слов. Мне было ясно, что не Паулюса сочтут главным виновником страданий 
6-й армии, а тех, кто послал его вместе с его солдатами на гибель, а затем 
предал.

Однако кто же принадлежит к числу тех, кто предал? Гитлер? Кейтель, Йодль или 
генеральный штаб? В какой мере виновны Вейхс или Манштейн? Есть ли другие 
виновники? Тогда я не находил никакого ответа.

Вечером 18 декабря, как каждый день, начальники отделов собрались в убежище у 
Паулюса. Краткое сообщение Шмидта об операции Гота лишь подтвердило то, что 
Эйсман передал утром: 17-я и 6-я танковые дивизии практически застряли.




Мне вручают Рыцарский крест


После этого мы принялись уничтожать наш скудный ужин. Настроение было 
подавленное. Тут вошел ординарец и пригласил Паулюса к аппарату по вызову 
фельдмаршала фон Манштейна. Мы насторожились. Не прибыл ли спасительный приказ? 
Эльхлепп сказал:

— Вот это был бы действительно быстрый ответный сигнал!

Мы не сводили глаз с двери. Шли минуты. Паулюс не появлялся. Постепенно в нас 
заговорил прежний скепсис. Если бы с Манштейном обсуждался вопрос о выходе из 
окружения, Паулюс непременно приказал бы позвать Шмидта.

Ну вот наконец! Командующий возвратился в помещение, сопровождаемый моим 
обер-фельдфебелем Кюппером. Это было странно и не могло иметь ничего общего с 
приказом о выходе из окружения. Пока я размышлял, Паулюс подошел ко мне.

— Я должен всем вам, господа, сообщить приятное известие. Сегодня наш 1-й 
адъютант полковник Адам за его участие в организации обороны на реке Чир, за 
проявленные им при этом самоотверженность и мужество награжден Рыцарским 
крестом.

С этими словами генерал вручил мне высокую награду.

Я был так поражен, что не сразу ответил на сердечные поздравления Паулюса. Все 
бросились ко мне, жали мне руки. На короткое мгновение были забыты лишения и 
смерть. Мной овладела огромная радость, я искренне гордился, особенно когда 
командующий подчеркнул, что впервые, пожалуй, в германской военной истории 
адъютант армии награжден высшим орденом. Но не успел я почувствовать себя 
по-настоящему счастливым, как это чувство улетучилось. Чашу радости отравила 
горечь воспоминаний о сопровождавшихся огромными жертвами боях на нижнем Чире, 
о многих товарищах, тогда и позднее отдавших свои жизни. В конце ноября 
командование группы армий потребовало от нас, чтобы мы обеспечили возможность 
отхода 6-й армии. Ради этой цели солдаты, отступавшие вплоть до Нижне-Чирской,