других 
тыловых частей, находившихся западнее Дона, нам по радио сообщили, что русские 
подходят к Калачу с севера. Было ясно, что Сталинград вскоре будет окружен. Мы 
понимали, как трудно будет прорвать это кольцо имевшимися в нашем распоряжении 
силами - их слабость была совершенно очевидна. 
   Если русские решили перейти в наступление западнее Дона крупными силами, то 
вырваться из окружения будет очень тяжело. Однако, несмотря на эти опасения, не 
было 
никаких признаков паники - ведь большинство из нас имело за спиной опыт одного, 
а то 
и двух окружений. Мы думали, что и на этот раз все в конце концов обойдется. 
   На северном участке фронта все было спокойно. 24 ноября стало совершенно 
ясно, что 
мы окружены крупными силами русских. В ходе широкого наступления противник, 
наступавший с севера, прорвался в излучину Дона. У южной.границы излучины он 
был на 
некоторое время задержан, но затем ему удалось продвинуться крупными танковыми 
силами в район Калача. Самым неприятным был тот факт, что противник, используя 
момент внезапности и замешательство немецких войск, сумел захватить 
неповрежденный 
мост через Дон{176}. В то же время русские, начавшие наступление с плацдарма у 
Бекетовки, легко преодолели степной район, в котором находились только немецкие 

тыловые части". 
   Противник теснил наши соединения, сражавшиеся на западном берегу Дона, в 
восточном направлении, и, переправившись через реку по еще исправному мосту 
около 
Вертячего, они соединились с окруженными у Сталинграда немецкими войсками. Штаб 

6-й армии, располагавшийся на берегу Дона, оказался прямо на пути русских 
танков и был 
вынужден переместиться на некоторое время к реке Чир западнее Дона. Однако 
через 
несколько дней он был переброшен по воздуху в район Сталинграда и расположился 
около Гумрака. 
   Теперь 6-й армии было необходимо произвести перегруппировку. 14-й танковый 
корпус 
должен был оттянуть назад войска своего левого фланга, занимавшие позиции на 
Дону, а 
3-я моторизованная дивизия получила приказ пробиться к Калачу. Однако противник 

оказался гораздо сильнее, чем предполагалось, и дивизия была остановлена 
западнее 
Мариновки. 
   В конце ноября генерал-полковник Паулюс, командующий 6-й армией, решил 
предпринять наступление в западном направлении с тем, чтобы прорвать кольцо 
окружения и соединиться с немецкими и румынскими частями, ведущими бои западнее 

Дона. Однако в это время был получен приказ Гитлера: "Держитесь! Помощь 
придет"{177}. 
   Паулюс поверил этому обещанию и, к несчастью, верил слишком долго. 
ГЛАВА XI 
"ТИХИЙ ДОН"
ВЫСШЕЕ КОМАНДОВАНИЕ
   Возвратившись в сентябре из Африки, я представился начальнику генерального 
штаба 
сухопутных сил генерал-полковнику Гальдеру и вручил ему письмо Роммеля, в 
котором 
последний подчеркивал серьезность обстановки в районе Эль-Аламейна. Гальдер 
принял 
меня с обычной для него любезностью и начал задавать различные вопросы в 
присущей 
ему академической и, я бы сказал, профессорской манере. Беседа происходила в 
ставке 
Гитлера в Восточной Пруссии под Растенбургом, и, хотя Гальдер проявил интерес к 

положению в пустыне, для меня было совершенно ясно, что его мысли и все 
внимание 
ОКВ были сосредоточены на действиях в России. 
   Теперь нам известно, что в сентябре 1942 года между Гальдером и Гитлером 
происходили резкие споры по вопросу о том, целесообразно ли продолжать 
наступление 
на Сталинград. Гальдер обратил внимание фюрера на опасности, связанные с 
обороной 
недостаточными силами растянутого фланга, против которого русские могли 
обрушить 
всю мощь своего контрнаступления. Он понимал, что в районе между Волгой и Доном 

назревает катастрофа, но все его настойчивые попытки предотвратить ее привели 
лишь к