потребуется три дня, прежде чем они сумеют оказать серьезное воздействие на 
положение в районе Тобрука. А за это время мы рассчитывали овладеть крепостью.
ТАНКОВАЯ БИТВА
   16 ноября артиллерия 15-й танковой дивизии начала выдвижение на позиции юго-
восточнее Тобрука, а части дивизии "Африка"{73} стали готовиться к штурму 
крепости. 
Весь день дул ураганный ветер; вслед за тем на Киренаику обрушился ливень 
небывалой 
силы, который продолжался двадцать четыре часа. Мосты были снесены, дороги 
превратились в реки, и все наши аэродромы оказались под водой. В течение 
нескольких 
дней ни один самолет не мог подняться в воздух, и деятельность нашей воздушной 
разведки была сведена к нулю{74}.  
   15 ноября наша радиоразведка донесла, что 1-я южноафриканская дивизия 
предположительно перемещается к западу от Мерса-Матрух, а на следующий день эти 

донесения подтвердились. 17 ноября генерал фон Равенштейн, командир 21-й 
танковой 
дивизии, решил усилить разведывательный заслон противотанковой ротой, а в 
журнале 
разведки в тот вечер появилась запись: "В английской радиосети полное 
молчание"{75}. 
   Утром 18 ноября мы снова отметили "почти полное радиомолчание" противника. 
Мы 
также констатировали, что ведение воздушной разведки с нашей стороны невозможно,
 
так как "посадочные площадки превратились в море грязи, а вади наполнились 
водой". 
Но начиная с середины дня стали поступать донесения от 21-й дивизии: с 
английской 
стороны явно усилилась активность разведчиков, много бронеавтомобилей спешило к 

северу, в направлении дороги Тарик-эль-Абд{76}. Роммель считал, что это будет 
только 
разведка боем, и штаб танковой группы весь день был занят подготовкой к штурму 
Тобрука. 
   В тот вечер генерал Крювель, командир Африканского корпуса, приехал к 
Роммелю. Он 
доложил, что фон Равенштейн обеспокоен возросшей активностью англичан и утром 
19 
ноября хочет выслать сильную боевую группу в направлении Габр-Салех. Крювель 
доложил Роммелю, что он предупредил командира 15-й танковой дивизии о 
необходимости быть готовым выдвинуться из района Тобрука в район южнее Гамбута 
для 
поддержки 21-й танковой дивизии. Роммель был раздражен поведением Крювеля. Он 
ни 
за что не хотел отказаться от давно задуманного наступления на Тобрук и сказал: 
"Мы не 
должны падать духом". Он запретил высылку боевой группы на Габр-Салех, "чтобы 
не 
спугнуть противника". Тем не менее он дал указание итальянскому танковому 
корпусу 
"усилить наблюдение" к востоку и югу от Бир-эль-Гоби. 
   Утром 19 ноября Крювель снова явился в штаб в Гамбуте и имел длительную 
беседу с 
Роммелем. Он объяснил, что положение серьезное: наши разведывательные отряды 
были 
оттеснены за дорогу Тарик-эль-Абд крупными танковыми силами противника, которые 

энергично продвигаются в северном направлении. Это не разведка, а большое 
наступление, и крайне необходимо безотлагательно принять контрмеры. Роммель 
согласился на то, чтобы 21-я танковая дивизия направилась к Габр-Салеху, а 15-я 

танковая дивизия вечером двинулась в район сосредоточения южнее Гамбута. После 
завтрака Роммель лично поехал в 21-ю танковую дивизию посмотреть, как его танки 

пойдут в наступление. Начиналось великое танковое сражение. 
   Сейчас мне ясно, что в то время 21-я танковая дивизия была брошена в бой 
слишком 
поспешно и было бы лучше, если бы она уклонилась от боя до тех пор, пока не 
сосредоточится весь Африканский корпус. К середине дня 19 ноября обстановка 
оставалась неясной; нам было известно лишь то, что английские бронетанковые 
части 
пересекли границу в районе форта Мад-далена и продвигаются в северном 
направлении, 
тогда как другие части противника вступили в соприкосновение с нашими войсками, 

обороняющими пограничные позиции. В такой неопределенной обстановке лучшее 
правило - сосредоточиться и ожидать дальнейшей информации, но Роммель все еще 
надеялся, что англичане проводят только разведку боем и что сильный удар-21-й