был 
отомщен, перед нами уже открывались перспективы прочного и почетного мира. Наши 

оккупационные войска обосновались во Франции и Нидерландах, и потекла спокойная 
и 
размеренная солдатская служба, совсем как в мирное время. Устраивались прогулки 

верхом и выезды на охоту, шел даже разговор о том, что нашим семьям разрешат к 
нам 
приехать. 
   Верховное командование готовилось расформировать большое число дивизий, были 

аннулированы крупные контракты на поставку вооружения. Однако наши надежды на 
спокойную жизнь рухнули, когда Англия отклонила предложения Гитлера и Черчилль 
заявил о непоколебимой решимости своей страны продолжать войну. Верховное 
командование приступило к спешной подготовке операции "Морской лев"{39}, и 
германские военно-воздушные силы стали готовиться к завоеванию господства в 
воздухе 
над Ла-Маншем и Ирландским морем. Наша авиация блестяще выполнила свою задачу в 

молниеносной войне во Франции, но она использовалась главным образом для 
поддержки 
наземных операций. Вскоре стало ясно, что наши военно-воздушные силы были 
недостаточно сильны, чтобы по целым неделям вести жестокие бои с английской 
авиацией, обладавшей более совершенным радиолокационным оборудованием, и по 
мере 
роста наших потерь перспектива форсирования Ла-Манша становилась все отдаленнее.
 
   За лето я имел возможность хорошо изучить условия жизни во Франции и 
Голландии. 
По окончании кампании наша дивизия была переведена в район Бреды, где 
корректное 
поведение немецких войск произвело прекрасное впечатление на голландцев. Я 
расположился в доме бывшего голландского офицера колониальной службы и с 
благодарностью вспоминаю те несколько недель тихой жизни, которые я провел в 
его 
гостеприимной и культурной семье. Можно сожалеть, что офицеры гестапо и 
партийные 
чиновники вскоре воздвигли барьер между оккупационными войсками и гражданским 
населением; их жестокость и полное отсутствие здравого смысла оттолкнули многих 
из 
тех, кто мог бы стать нашим другом. К несчастью, этим чиновникам не хватало 
культуры 
и образования - основы успешной деятельности в чужой стране. 
   После нескольких недель службы в Голландии я был переведен в штаб 1-й армии 
в 
Лотарингии на должность третьего офицера штаба (начальника разведывательного 
отдела). Мы прекрасно разместились в старинном готическом замке в Нанси, и я 
был 
чрезвычайно рад снова служить под начальством фельдмаршала фон Витцлебена - 
бывшего командира 3-го корпуса в Берлине, а теперь командующего 1-й армией. 
   По своим обязанностям мне приходилось соприкасаться со многими французами, 
игравшими видную роль в политической жизни страны, а также с крупными 
коммерсантами. Я встретил искреннее желание сотрудничать на базе объединенной 
Европы, основанной на принципе полного равенства. Высокая дисциплина и лояльное 

отношение германских оккупационных войск содействовали и укрепляли этот дух 
сотрудничества. Но Гитлер не мог решиться принять ясно выраженную умеренную 
политику в отношении Франции. Например, запрещалось давать французским беженцам,
 
проживавшим к северу от Соммы, разрешение на возвращение домой, а вся Северная 
Франция и Бельгия были подчинены единому военному управлению. За этой мерой 
можно было видеть идею "Великой Фландрии". 
   В течение осени 1940 года штаб 1-й армии разрабатывал план быстрой оккупации 

остальной части Франции. Этот план был вызван, помимо трений с петэновским 
режимом, предполагаемым наступлением через Испанию с целью захвата Гибралтара. 
Однако Франко не считал положение Англии безнадежным и с высоким 
дипломатическим искусством держал Гитлера на почтительном расстоянии. 
   В ноябре 1940 года я провел несколько дней в Риме в качестве гостя 
Генуэзского полка, 
очень старой и известной кавалерийской части. Там я очутился в глубоко мирной 
обстановке. Итальянские кавалерийские офицеры были в высшей степени 
гостеприимными и повезли меня в свою знаменитую школу верховой езды в Тор-ди-
Куинто. Они спросили меня, не желаю ли я попробовать взять несколько 
препятствий, и, 
когда я согласился, привели великолепного чистокровного коня. Мне показалось, 
однако, 
что они скептически наблюдают за моими приготовлениями; и в самом деле, вряд ли