Тяжелую боевую технику и танки из-за отсутствия горючего пришлось бросить. С 
самого 
начала было ясно, что на таких "позициях" долго не продержаться. 
   Несколько солдат, попавших в плен, были отпущены русскими обратно после того,
 как 
им дали хлеба и сала. Противник, вероятно, думал, что они будут уговаривать и 
других 
сдаваться, но он просчитался: вернувшиеся солдаты заняли место рядом со своими 
товарищами без единого слова недовольства. 
   11 января русские вновь начали наступление на западный выступ. Им повезло: в 
этот 
момент наши части как раз совершали перегруппировку. 29-я моторизованная 
дивизия и 
376-я дивизия были фактически уничтожены, остальные войска отошли и заняли 
оборону 
вдоль реки Россошка (см. схему 36). Новый рубеж проходил в глубоком снегу, 
окопов и 
блиндажей не было. Штаб 6-й армии определил этот рубеж как "передовую позицию". 

   16 января русские возобновили свои атаки с запада и с юга и стали неудержимо 

продвигаться в направлении Гумрака, последнего аэродрома, остававшегося у 
окруженных войск. Как только русские встречали упорное сопротивление, они 
останавливались и переходили в атаку на другом участке. К 19 января кольцо 
вокруг 6-й 
армии сильно сжалось. Паулюс созвал совещание командиров корпусов, на котором 
было 
выдвинуто предложение, чтобы все окруженные войска выступили одновременно 22 
января и попытались мелкими группами пробиться к немецким позициям на Дону. Как 

замечает Динглер, "такой план можно было выдвинуть только в состоянии полного 
отчаяния", и он был отвергнут. 
   В этот период многие старшие командиры и офицеры штабов получили приказ 
вылететь 
на самолете из сталинградского кольца. Среди них был и полковник Динглер. В то 
время 
разбитые части 3-й моторизованной дивизии, в которой служил полковник, 
оборонялись 
около водокачки в Воропоново. Вместе с генералом Хубе, командиром 14-го 
танкового 
корпуса, полковник Динглер должен был вылететь из Сталинграда и попытаться 
улучшить снабжение окруженных частей. С тяжелым сердцем оставлял он своих 
солдат. 
Предварительно он посоветовался относительно своего отъезда с командиром 
дивизии и 
другими офицерами - они надеялись, что ему, возможно, удастся как-то облегчить 
их 
положение. На мотоцикле с коляской - единственном средстве транспорта, 
оставшемся в 
дивизии, - он поехал на аэродром в Гумрак. На дороге валялись трупы солдат, то 
и дело 
попадались сгоревшие танки, брошенные орудия - все свидетельствовало о том, что 
армия 
доживала свои последние дни. Аэродром являл собой ту же печальную картину: это 
была 
снежная пустыня с разбросанными по ней в беспорядке самолетами и автомашинами. 
Повсюду лежали трупы: слишком измученные, чтобы двигаться, солдаты умирали 
прямо 
на снегу. 
   На аэродроме поддерживался строгий порядок, никто не мог сесть в самолет без 

письменного разрешения начальника штаба армии. Предпочтение оказывалось раненым,
 
хотя к этому времени до аэродрома могли добраться лишь те, кто был в состоянии 
идти 
или ползти. За ночь с 19 на 20 января на аэродроме в Гумраке совершили посадку 
только 
четыре самолета. Поскольку русские находились не больше чем в трех километрах, 
аэродром непрерывно обстреливался огнем артиллерии. 
   23 января Гумрак оказался в руках русских; последний аэродром был потерян, и 
с этого 
момента все грузы для окруженных войск приходилось только сбрасывать с 
самолетов. 
   В такой обстановке 6-я армия просуществовала еще одну неделю. 30 января 
русские 
овладели южной частью Сталинграда и захватили в плен Паулюса вместе с его 
штабом. 
Два дня спустя было ликвидировано сопротивление в северной части Сталинграда, и 
3 
февраля германское верховное командование передало следующее сообщение: