штабом 4-й танковой армии невозможно установить даже радиосвязь.
 Вслед за этим у меня состоялся телефонный разговор с главнокомандующим 
армейской группировкой «Б», генерал-полковником фон Вейхсом, в котором я заявил 
примерно следующее: «Высказанные вчера опасения относительно грозящего 6-й 
армии окружения подтвердились дальнейшим развитием событий». Затем я кратко 
передал содержание поступивших в штаб 6-й армии донесений (ср. стр. 18—20) и 
продолжал: «Поэтому я прошу оттянуть 6-ю армию в южную часть большой излучины 
Дона и на Чир. Тем самым можно одновременно освободить силы, чтобы восстановить 
связь с соседями и снова образовать сплошной фронт. Каким образом и в какой 
мере это будет проведено, зависит от развития ситуации. С принятием решения 
надо спешить, так как 1-му арм. корпусу необходимо три дня для развертывания 
движения.
 Отступление армии, как это теперь уже можно видеть, возможно лишь с боями, так 
как оба фронта должны пробивать себе дорогу».
 Вейхс ответил: «Я того же мнения и выскажу его в ставке. Но до принятия 
решения 6-я армия должна удерживать старые позиции».
 Около 20.00 по телефону и телеграфом поступил следующий примерно приказ от 
армейской группировки «Б»:
 «По приказу фюрера (передан через ОКХ, нач. штаба генерал Цейтцлер) 6-й армии 
при всех обстоятельствах удерживать Сталинград и фронт на Волге. Е сли в случае 
разрыва флангов необходимо будет восстановить фронт армии, осуществлять это, не 
оставляя Сталинград. Командный пункт армии перевести в район Калача. 4-й корпус 
4-й танковой армии (3 нем., 1 румынская дивизия) подчиняется 6-й армии. 
Контрмеры в целом принимаются. Дальнейший приказ последует».
 Вышестоящее решение Гитлера было передано по телефону командирам корпусов с 
примерно следующим добавлением с моей стороны:
 «Переданные сегодня приказом соображения и подготовительные мероприятия по 
отступлению корпуса за Дон и Чир все-таки проводить, чтобы в данном случае не 
терять времени. Я буду действовать и дальше в этом направлении. То, что 
отклоняют сегодня, может быть, поймут завтра». Затем последовало дополнительное 
распоряжение 1-му арм. корпусу подготовить в р-не Гумрака (примерно в 400 м от 
командного пункта 1-го арм. корпуса) освободившееся место расквартирования 
штаба 295-й п. дивизии (блиндажи) для уменьшенной оперативной группы штаба 6-й 
армии.
 Поздно вечером 21 ноября состоялся еще один телефонный разговор с 
главнокомандующим армейской группировкой «Б». Подтвердив поступление 
вышеупомянутого приказа, я изложил примерно следующее:
 «Между тем ситуация еще больше ухудшалась. Русские танки находятся уже на 
высотах северо-западнее Калача. Сомнительно, возможно ли вообще образование 
оборонительного кольца, согласно приказу. Передвижение частей может начаться 22 
ноября. Но прежде всего я не знаю, какими силами должен быть заполнен прорыв 
между правым и левым флангами армии. Сумеет ли уйти 11-й арм. корпус, это еще 
вопрос. С переданным в мое ведение 4-м арм. корпу сом связи у меня еще нет. Для 
строительства оборонительных позиций на новой линии фронта ничего не 
приготовлено. В степной области между Волгой и Доном нет строительных 
материалов, воды, топлива и т.д. Сам я вместе с оперативной группой штаба армии 
вылетаю завтра в Гумрак, так как единственное сухопутное сообщение через Калач 
стоит под вопросом. Я возобновляю свою просьбу об отступлении армии, которое 
теперь еще возможно, пусть даже с тяжелыми боями в перспективе. Предложение в 
письменном виде с обоснованием будет послано».
 Генерал-полковник Вейхс ответил: «Буду действовать и дальше в духе вашей 
оценки положения, которую я разделяю. Но прежде всего — вы должны выполнить 
полученный приказ».
 Встреча с командующим 4-й танковой армиейв Нижне-Чирской утром 22 ноября 1942 
г.
 22 ноября, утром, около 7.00 остановился проездом в Нижне-Чирской командующий 
4-й танковой армией генерал-полковник Гот с начальником штаба этой армии 
полковником Фангором, а также с частями штаба. Он появился у меня с бросающимся 
в глаза напускным спокойствием и сказал примерно следующее: «Штаб 4-й танковой 
армии по приказу из армейской группировки отзывается для строительства новой 
линии фронта в тылу и для встречи отступающих частей 4-й танковой армии. Что 
после перехода 4-го танкового корпуса под командование 6-й армии остается еще 
от (в остальном исключительно румынских) сил моей армии, я не знаю. Подробности 
о положении 4-го арм. корпуса мне также неизвестны. Я со своим штабом, как и 
штаб 4-го корпуса, с трудом ушел от русских танков. Вчера вечером они (танки) 
находились в районе южнее Цыбенко». После того как я кратко объяснил положение 
6-й армии, он простился со мной в подавленном настроении примерно со следующими 
словами: «Мы больше, пожалуй, не увидимся».
 22 ноября утром, поступили, кроме других, еще следующие донесения:
 а) от 11-го арм. корпуса: русские все перебрасывают свои силы через Дон в р-не 
и западнее Клетской. Атаки русских против левого фланга корпуса являются, 
очевидно, лишь прикрытием фланга главных частей, заходящих все дальше на запад. 
Кроме танков, продвигается на юго-восток также и сильная пехота. 14-й танковый 
корпус в настоящее время обороняется в р-не Суханова от атак русских».
 б) от 1-го арм. корпуса: «Связь со штабом 4-го арм. корпуса (генерал саперных 
войск Йенеке) в р-не севернее Цыбенко установлена».
 в) от начальника донского предмостного укрепления: «С северо-запада на Калач 
прорвались русские танки».
 Телефонный разговор с главнокомандующим армейской
 группировкой «Б» в полдень 22 ноября