Паулюсу, как к человеку большого политического и военного значения.
 «То, что Паулюс сказал в качестве свидетеля, имеет огромное значение для 
немецкого народа», — говорили, когда он кончил свои свидетельские показания.
 Я наблюдал за фон Паулюсом, пишет корреспондент, в то время, как он с 
судорожно вздрагивающим лицом выходил из зала суда в сопровождении группы 
офицеров советской делегации. Один из них предложил ему папиросу. Затем в 
сопровождении двух американских полицейских вся группа двинулась по коридору, 
смеясь и непринужденно беседуя с фон Паулюсом, по направлению к помещению, где 
находился советский обвинитель.
 Советские представители не указывают, где проживает Паулюс с момента его 
прибытия из Москвы несколько дней тому назад. Однако я полагаю, заявляет 
корреспондент, что условия, в которых он живет, соответствуют примерно условиям 
«домашнего ареста». В России он живет в одном из специальных лагерей для 
офицеров, где ему предоставлены все условия, соответствующие его высокому рангу.
 Паулюс играет на скрипке и занимается живописью, для чего ему предоставлены 
все возможности.
 Паулюс был членом нацистской партии, но не занимал в ней специального поста. 
Неизвестно, являлся ли он все еще членом нацистской партии в момент пленения в 
январе 1943 г. В течение 15 месяцев он отказывался обсуждать политические уроки 
Сталинграда или причины приближавшегося разгрома Германии. Затем он объявил о 
своей готовности присоединиться к заявлениям, с которыми «Союз немецких 
офицеров», образованный другими советскими военнопленными, обращался к своим 
бывшим коллегам. Хотя его имя не стояло на первом месте среди подписавшихся, 
оно было одним из самых значительных имен в прокламации от августа 1944 г., в 
которой Союз призвал генералов отречься от Гитлера.

 Приложение 9

 1 ноября 1947 года. 4-70. Статья в газете «Дер курир».
 Паулюс в России.
 Стройный мужчина, выходящий из машины, очень велик. Приблизительно 1,95 м. 
Загоревшее лицо. Резкие черты лица. Мундир поразительно элегантен и резко 
выделяется на фоне покрытой пылью одежды войсковых командиров, быстро 
собирающихся вокруг него. Постоянное подергивание левой половины лица резко 
противоречит энергичному взгляду. Ни следа усталости в его фигуре, я бы сказал, 
что его лицо дышит неким артистическим вдохновением. Он выслушивает рапорт. 
Пожимает одному офицеру руку и едет дальше. Это был командующий злосчастной 
германской армией, в то время еще быстро наступавшей на востоке. Так я впервые 
увидел Паулюса.
 «С добрым утром, господин фельдмаршал!»
 В студеное январское утро (термометр показывал 35 градусов ниже нуля) я схожу 
с мотоцикла. На блиндаже передо мной висит табличка «Начальник штаба». В эту 
минуту открывается наполовину скрытая под землей, почти занесенная снегом дверь 
и появляется согнувшаяся фигура. Высокий человек одет в теплый солдатский плащ 
без знаков различия. Лицо пепельно-серого цвета, левая его половина 
беспрестанно подергивается. Мое приветствие остается без ответа. Глаза смотрят 
мимо меня. С трудом переставляя ноги в тяжелых валенках, командующий идет по 
снегу. Это было 15 января. Началось русское наступление. В сталинградском 
«котле» дело шло к концу. Так я увидел Паулюса во второй раз.
 Ровно две недели спустя в двери подвала здания НКВД стучится начальник штаба, 
генерал-лейтенант Шмидт. Внутри — генерал-полковник, он еще спит в эту пору. Он 
слышит рапорт: «С добрым утром, господин фельдмаршал, я позволю себе первым 
почтительно поздравить вас с присвоением нового звания». Затем он делает паузу 
и продолжает: «Кроме того, я должен доложить, что русские здесь. С господином 
фельдмаршалом желают разговаривать два офицера».
 Через два часа он сидит против русского командующего Воронова. Медленно 
начинается беседа через переводчиков. Вдруг русский спрашивает: «Почему вы не 
прорвались в первые дни окружения? На юго-востоке у меня был лишь тонкий 
заслон». — «Фюрер приказал удерживать Сталинград!» Победитель пожимает плечами.
 …не на Лубянку.
 Три недели оставались в крестьянских избах неподалеку от русского штаба. Это 
был период ожидания, во время которого не было ни одного допроса. Однажды в эти 
домики заглянуло с полдесятка американцев. Мимо проходила колонна немецких 
военнопленных, ковыляющих, замерзающих и умирающих, бесконечное шествие в 
течение многих дней. Генералы отказывались вступать в разговор. Однажды утром 
Паулюс и еще 21 офицер, взятые в плен вместе с ним, доставляются в русский 
санитарный эшелон. Поезд представляет из себя сюрприз. Каждый генерал получает 
постель с чистым бельем. Подается чай, молоко, шоколад, водка и очень хорошая 
еда. В других вагонах германские офицеры. Но разговаривать с генералами им 
нельзя.
 Поезд идет по направлению к Москве.
 Неподалеку от города находится лагерь № 27. Это определенный спуск к примитиву.
 Бараки и нары. Но это приятнее Лубянки— тюрьмы НКВД в Москве, которая в 
дальнейшем не одного генерала принимала в свои стены и давала им приют на все 
время их допросов. Паулюс вместе со своим адъютантом, полковником Адамом, живет 
в небольшом домике…
 В лагере имеется еще до 500 офицеров и солдат. У Паулюса на погонах все еще 
три звездочки генерал-полковника. Вскоре его адъютант — искусный человек, 
впоследствии прославившийся своей резьбой, — изготовляет из жести американских 
консервных банок парочку скрещенных маршальских жезлов, которые были