создавшемся положении. Я имел возможность пробиться через кольцо. Этот 
бессмысленный приказ фюрера — остаться на месте — я до сих пор его не понимаю.
 18 марта 1943 года. Мне очень хотелось бы узнать, что в действительности 
думает русский народ, каково его действительное отношение к советскому 
правительству. Находясь на оккупированной территории, я обращал внимание на 
этот вопрос — население нам льстило, и, разумеется, оно мне — и вообще немцам — 
не говорило правды и ругало Советскую власть, но я не так наивен, чтобы из 
этого делать заключения.
 Мне хотелось бы знать объективно, как оно действительно думает. Мне 
рассказывали здесь в лагере солдаты, что во время их перевозки, на станциях они 
наблюдали интересную картину: русские женщины встречали их с ненавистью и 
ругали их, а мужчины бросали папиросы и хлеб. Русских трудно понять — русский 
человек не имеет других потребностей, кроме насыщения, а тут я читаю о 
стахановском движении, которое охватывает массы; нет, мы мало знаем о русском 
человеке.
 19 марта 1943 года. Сегодня Адам завел разговор о нехватке товаров ширпотреба 
в СССР. В Германии в этом отношении дело обстоит не лучше. Россия и Германия 
крайне истощены, сейчас идет мобилизация последних резервов. Но война может 
продолжаться еще долго, воля и сопротивление у народов обеих стран еще сильна.
 20 марта 1943 года. Сегодня разговаривали со Шмидтом об антифашистах, 
обозвавших меня «кровожадной собакой». Их, наверное, этому учат в школе — эти 
отбросы нации попали под влияние русской пропаганды, какие у них перспективы? 
Дураки!
 Интересно, что там слышно о Баумгерцеле? Говорят, что он стал антифашистом? 
Почему этот субъект не высказывал своих мнений раньше — мы бы позаботились, 
чтобы он не попал в плен. Здесь он храбрый, смешно — такие люди думают, что они 
имеют какое-то значение.
 Шмидт сказал, что он решил здороваться приветствием «Хайль Гитлер!» — назло 
этим мерзавцам. А я ответил ему, что, насколько мне известно, нам нельзя в 
плену приветствовать друг друга «Хайль Гитлер!». Но если русские не слышат 
этого — почему бы и нет?
 22 марта 1943 года. Нас здесь считают подопытными кроликами. Сколько здесь 
больных, но они не допускают наших врачей к работе. По-видимому, они допускают 
к работе только изменников родины. Умершего ветеринарного врача Кольмеца можно 
было спасти, если бы разрешили, чтобы немецкий врач сделал операцию. Теперь 
лагерные власти отправили 8 больных офицеров в Москву — положили их в открытый 
грузовик и на нем повезли тяжелобольных. На открытом грузовике! С ума сошли! 
Это называется Русская Культура.
 Я являюсь и останусь настоящим фашистом. От меня никто не может ожидать, что я 
изменю свои взгляды, даже если мне будет грозить опасность провести в плену 
остаток моей жизни. Вы спрашиваете меня, что случится, если Германия проиграет 
войну? На это я могу дать Вам один ответ: каков ни будет исход войны, Гитлер и 
правительство никогда не будут свергнуты. Мы позаботимся своевременно, чтобы 
больше не повторялся конец Первой мировой войны. Вообще одна только мысль о 
свержении правительства смешна…
 24 марта 1943 года. Теоретически текущая война может продолжаться долго — 
насчет людских резервов дело обстоит и в России, и в Германии одинаково, то 
есть скверно. Нужно принять во внимание тот факт, что на оккупированной 
территории Германия взяла под свой контроль около 80 миллионов населения — этих 
80 миллионов теперь России недостает, а Германия может их использовать в целях 
усиления своего военного потенциала. Несмотря на это, ни одна из обеих стран не 
в силах победить другую, но если взять Германию и Россию вместе — они могли бы 
завоевать весь мир.
 Я не склонен верить в компромисс. Во главе Германии стоит твердый человек, 
который говорит: «С коммунистами нет компромисса». В России Сталин говорит то 
же самое: «С Гитлером нет компромисса». Поэтому конца войне не видно.
 Рассчитывать на внутриполитический переворот или крах тоже нельзя — нет 
признаков этого ни в России, ни в Германии. Русские считают важным фактором 
борьбу народов оккупированных стран Европы за их освобождение — это пока не 
играет существенной роли, так как аппарат для подавления подобного движения 
очень сильный и хорошо организован.
 Говорят, что наши взяли Харьков, Ростов, Майкоп — я этим слухам не верю, пока 
не получу подтверждения от прибывающих с фронта военнопленных или от самих 
русских. Но, независимо от того, правда это или нет, это су щественного 
значения не имеет. То немцы возьмут город, то русские его отберут — это не 
будет уже решать исхода войны. Даже если наши взяли бы Москву — это не будет 
еще окончательным решением проблемы.
 Вероятнее всего, что англо-американские силы попытаются летом 1943 года 
вторгнуться на Европейский континент, хотя такое вторжение не увенчается 
успехом. Наши войска их быстро выбросят, но на положение фронта на Востоке это 
будет, безусловно, иметь влияние. Фронт в России будет передвигаться то вперед, 
то назад, и, очень возможно, мы должны будем перейти на Востоке к позиционной 
войне.
 Я ведь говорю уже давно, что в 1943 году война не закончится. Очень жаль, что 
цивилизация Европы, то есть экономика и культура, так страшно страдают от этой 
войны.
 Вызывать в Германии переворот искусственно, то есть при помощи агитации, — это 
утопия. В Германии может произойти перелом политического положения, но только 
вследствие долгого процесса, а это возможно лишь при демократических условиях. 
Жизнь сильнее политики.