наступления. 
Между тем наш штаб корпуса был переведен в Люксембург, в живописный небольшой 
городок Клерф. Наша прежняя роль наблюдателей сменилась задачей руководить 
переброской нескольких дивизий из числа следовавших за 2 армией. Не очень 
почетная 
задача в тот момент, когда обозначалось решительное поражение на северном 
фланге 
противника. 
В эти дни я получил сообщение, что мой шурин, Эгберт фон Лёш, командир 
эскадрильи 
пикирующих бомбардировщиков, пропал без вести под Брюсселем. Эгберт, младший 
брат 
моей жены, долго жил вместе с нами в Дрездене и Магдебурге, где он посещал 
школу. 
Моя жена его особенно любила, и мы относились к нему, как к сыну. Его молодая 
жена в 
то время жила у нас в Лигнице (Легница). Она, мать и моя жена долгие недели 
мучились 
безвестностью и беспокоились, так как долго ничего не было известно о том, что 
случилось с самолетом, который вел Эгберт, а также о судьбе его экипажа. Можно 
было 
только с уверенностью сказать, что он был сбит во время атаки эскадрильи, 
которой 
командовал Эгберт. Только после кампании во Франции я смог навести более точные 

справки. После долгих поисков обломки самолета были найдены в окрестностях 
Брюсселя. Расспросы местных жителей показали, что самолет был подбит, видимо, 
огнем 
зенитной [136] артиллерии при переходе в пикирующий полет. Двум членам экипажа 
удалось выпрыгнуть с парашютом. Один из них был убит бельгийскими солдатами еще 
в 
воздухе, другой после приземления. Мой шурин и четвертый член экипажа или 
погибли 
от зенитного огня или разбились вместе с самолетом. Эгберт фон Лёш, одаренный 
юноша, 
был особенно любим нами. Высокий, стройный блондин, с красивыми выразительными 
глазами, он имел очень привлекательную внешность. Его душа была открыта всему 
прекрасному и доброму - все это соединялось в этом человеке, который очаровывал 
всех, 
знавших его. Обладая высоким развитием, он был отличным офицером, любившим свое 

дело. На случай своей смерти он оставил следующее письмо в эскадрилье: "Я прошу 
меня 
не оплакивать. Я - идеалист и умираю так же счастливо, как и жил. Более 
прекрасной 
для меня жизни на земле нет. Жаль только, что я больше не смогу служить 
отечеству - и 
потерян для моей жены. Об этом я буду думать в последние минуты моей жизни". 
25 мая корпус получил задачу сменить 14 тк, который генерал фон Клейст вместе с 
9 
танковой и 2 мотодивизией оставил для прикрытия своего тыла в нижнем течении 
Соммы, на участке Абвиль - Амьен. 27 мая смена была произведена. 
К этому времени в нижнем течении Соммы не было устойчивых фронтов. 14 тк вместе 
со 
2 мотодивизией (которую должна была сменить подходящая 57 пд) удерживал 
плацдарм в 
районе города Абвиль на левом, южном берегу Соммы. 9 пд имела такую же задачу у 

города Амьен. Между этими обоими городами на всем протяжении Соммы были только 
патрули. 
Но и противник не был в состоянии выделить достаточно сил для создания нового 
фронта 
за нижним течением Соммы. Перед нашим плацдармом у Амьена стояла, по-видимому, 
одна французская колониальная дивизия и английские части, у Абвиля - одна 
английская дивизия. 
Приказ гласил - удерживать плацдармы. 9 тд и 2 мотодивизия, которая должна была 

быть сменена у Абвиля, пока оставались в качестве подвижного резерва севернее 
Соммы. 
Но затем они, что было совершенно правильно, были сосредоточены для участия в 
решающих боях у побережья Ла-Манша. 
Генерал фон Витерсгейм, командующий 14 тк, сказал мне, передавая приказ, что он 
не 
ожидает каких-либо крупных операций противника. Через час после его отъезда 
прибыло 
[137] донесение о сильных атаках противника на обоих плацдармах. На обоих 
участках 
появились также крупные танковые силы противника. К вечеру обе атаки были 
отбиты. У 
Амьена было подбито несколько тяжелых французских танков, у Абвиля - 30