войны, оперативное управление, [120] однако, не получило от генерала Гальдера 
наших 
памятных записок о наступлении на западе. 
Во второй половине декабря состояние погоды исключало всякую мысль о 
наступлении. 
Кроме того, нам казалось целесообразным сделать перерыв в наших усилиях 
добиться 
изменения оперативного плана. Мы уже представили достаточно материалов для 
размышления. Поэтому мне удалось провести рождественские праздники у себя дома. 
Во 
время моего возвращения из Лигница (Легница) в Кобленц я заехал в ОКХ в Цоссен, 

чтобы услышать, как за это время обстояло дело с отношением к нашему проекту 
операции. Генерал фон Штюльпнагель снова сказал мне, что они в ОКХ в основном 
согласны с нашими планами, что ОКХ связано приказом Гитлера о том, чтобы 
решение о 
выборе направления главного удара оставалось открытым. По-прежнему было неясно, 

говорил ли вообще командующий сухопутными силами о наших планах с Гитлером. Это 

казалось маловероятным, так как тогдашний начальник 1 отдела оперативного 
управления подполковник Хойзингер сообщил, что генерал-полковник фон Браухич с 
5 
ноября перестал бывать у Гитлера. 
С началом нового года гитлеровские "предсказатели погоды" снова оживились. 
Сильный 
мороз обещал наступление хорошей погоды, которая была бы благоприятной для 
действий 
авиации. Но холод, сопровождавшийся сильным снегопадом, в результате чего 
Эйфель и 
Арденны покрылись толстым слоем снега, танкам отнюдь не благоприятствовал. 
Гитлер, тем не менее, снова отдал приказ о занятии районов исходного положения. 

Несмотря на это, штаб группы армий 12 января снова направил в ОКХ памятную 
записку, 
озаглавленную "Наступление на Западе", в которой опять излагались так часто 
повторявшиеся нами положения об организации наступления на западе, которое 
должно 
иметь своей целью достижение решительной победы. Хотя в тот момент нельзя было 
и 
думать об изменении директивы, штаб все же надеялся, что его замысел, так или 
иначе, 
выступит на первый план при проведении операции в рамках происходящей 
подготовки к 
наступлению. К тому же приказ о наступлении отменялся уже так часто, что можно 
было 
ожидать его отмены и на этот раз, а затем снова представилась бы возможность 
коренного изменения оперативного плана. 
Но если мы хотели, чтобы эта возможность осуществилась, мы должны были 
устранить 
тормоз, который до сего [121] времени мешал принятию нашего оперативного плана. 
Где 
же он находился? Согласно тому, что мы слышали до сих пор от ОКХ, это была 
точка 
зрения Гитлера. ОКХ неоднократно подчеркивало, что оно в значительной степени 
согласно с нашими предложениями, но что оно связано приказом Гитлера о выборе 
направления главного удара в зависимости от успеха операций. Но докладывало ли 
ОКХ 
наш план Гитлеру, план, который так сильно отличался от разработанной им 
директивы о 
наступлении? Может быть, если представить Гитлеру план операций, который 
преследует 
не только частные цели, но и с самого начала создает возможность достижения 
решительного успеха на западе, его можно будет убедить в правильности 
последнего? (В 
эту возможность, по нашему мнению, по-настоящему не верили ни Гитлер, ни 
руководящие деятели ОКХ.) 
Для того чтобы выяснить этот вопрос, письмо, подписанное генерал-полковником 
фон 
Рундштедтом, приложенное к памятной записке "Наступление на Западе", 
оканчивалось 
следующим предложением: 
"В связи с тем, что из приказа ОКБ группе армий стало известно, что фюрер и 
Верховный 
Главнокомандующий оставил за собой решение о выборе направления главного удара 
при 
проведении операции и тем самым и руководство этой операцией, а также в связи с 
тем, 
что ОКХ не свободно при решении оперативных вопросов, я прошу доложить это 
предложение (имелась в виду упомянутая выше памятная записка) фюреру.