боевых ракет.
 Однако на львиную долю в производстве ракетного оружия претендовали другие, 
более влиятельные и мощные силы, стремившиеся занять свое место в самой 
агрессивной и алчной группе германских империалистов.
 В прежних войнах, которые вели империалисты, подавляющую часть прибылей 
обеспечивали себе те группы финансового капитала, которые держали в своих руках 
уголь, чугун и сталь. Война поглощала прорву металла, и с каждой его тонны 
капиталисты взимали свою обильно политую кровью дань. Прежде, к примеру, 
артиллерия была той огневой ударной силой, которая предназначалась для 
взламывания вражеской обороны. 200 и более орудий и минометов на километр линии 
фронта обрушивали свой огонь на противника, чтобы превратить в сплошное месиво 
от 25 до 40% его живой силы и техники. Отсюда можно сделать вывод, сколь велик 
был расход боеприпасов и сколь огромна была потребность в несущем смерть 
металле. Если учесть, что зенитной артиллерии требовалось 400—600 снарядов, 
чтобы в цель попал один, то это означало, что прибыли соответствующих концернов 
росли как на дрожжах.
 Теперь же, в период второй мировой войны, в первый ряд торговцев смертью 
выдвигались магнаты электротехнической промышленности, которые сумели добиться 
ведущего положения и отстоять собственные интересы в погоне за военными 
заказами. На то имелись как военно-технические, так и экономические причины. 
Если раньше на долю электроконцернов приходилось примерно 25% стоимости 
военного самолета, то при производстве ракеты стоимость электронного и 
электротехнического оборудования и приборов точной механики составляла уже 50%. 
Иначе говоря, она равнялась половине заводской цены ракеты. Реализация планов 
Вернера фон Брауна могла дать электромонополиям фашистской Германии заказы на 
сумму полмиллиарда, а вскоре – и свыше миллиарда марок в год.
 Электроконцерны, и без того по горло загруженные военными заказами, ринулись в 
бой за ракеты.
 Один из крупнейших монополистов гитлеровской Германии – Карл Фридрих фон 
Сименс, глава известного электроконцерна «Сименс унд Гальске», 19 марта 1940 
года на собрании акционеров этой компании так охарактеризовал положение с 
военными заказами: «Прямые и косвенные военные запросы значительно превышают 
нашу производственную мощность... В сравнении с периодом (первой. –  Ю. М. ) 
мировой войны требования, которые предъявляются войной к электротехнической 
промышленности в ее исконной области, возросли во много раз. Пока продолжается 
война и имеются в наличии люди и материалы, такое положение в этой отрасли 
промышленности останется без изменений».
 То же самое можно сказать и об акционерной электрокомпании «АЭГ», более 80% 
продукции которой уже шло на нужды фашистской военной машины. Ее берлинское 
дочернее предприятие «Телефункен» поставляло электрооборудование для ракет 
«А-4». Этим же занимался и принадлежавший «АЭГ» завод электроаппаратуры в 
Берлин-Трептове 42 .
 Обороты и прибыли концерна «АЭГ» от военных заказов возрастали прежде всего в 
связи с самолетостроением и параллельно с конструированием и производством 
боевых ракет. Если этот общий оборот в 1932/33 хозяйственном году равнялся 180 
миллионам марок, то в 1938/39 году он составлял уже 604 миллиона, а в 1943/44 
году увеличился до 1 миллиарда марок. Эти цифры достаточно красноречиво говорят 
о том, что выпуск военной продукции действительно куда более рентабелен с точки 
зрения частной собственности! Такая точка зрения вполне разделялась и 
акционерами «АЭГ»; она отражала огромную заинтересованность монополистических 
кругов в политике вооружения и войны. Нет, вовсе не монополии действовали по 
указке Гитлера, его сатрапов и генералов, как это могло казаться, а наоборот – 
те плясали под дудку монополий.
 В июне 1946 года один из членов правления «АЭГ», Фридрих Шпенарт 43 , взялся 
за перо, чтобы попытаться обелить заправил концерна, виновных в тяжких военных 
преступлениях. Он нагло утверждал, что компания «АЭГ», «в противоположность 
другим крупным хозяйственным предприятиям (под которыми Шпенарт явно 
подразумевал конкурирующий концерн Сименса. –  Ю. М .), до прихода 
национал-социалистов к власти, а также в начале их правления стояла в стороне 
от махинаций гитлеровцев и все руководящие ее лица отказались дать впрячь себя 
в руководимую национал-социалистами экономику». Эту отрицательную позицию, 
утверждает Фридрих Шпенарт, компания «АЭГ» якобы «продолжала сохранять и после 
прихода нацистов к власти, вплоть до краха национал-социалистского режима в 
1945 году» 44 . Все это, как и утверждения о незначительном участии «АЭГ» в 
конструировании и серийном производстве гитлеровских военных ракет, – наглая 
ложь. Концерн «АЭГ» с самого начала захватил командные позиции в фашистском 
ракетном деле, и, при всех имевшихся разногласиях по второстепенным вопросам, 
управление вооружений сухопутных сил, министерство вооружения и генеральный 
штаб всегда перед ним пасовали.
 В начале 1943 года нацистский министр вооружения Шпеер образовал «комиссию по 
созданию дальнобойного оружия» с целью непосредственно связать деятельность 
вермахта по развитию военной техники с военной промышленностью. Этот синклит по 
вопросам вооружения состоял из представителей заинтересованных и участвовавших 
в военном производстве монополий, а также министерств Геринга 45 и Шпеера. В 
комиссию входили также главнокомандующий армией резерва и начальник штаба 
управления вооружений сухопутных сил. Председательский пост в комиссии сразу же 
захватил концерн «АЭГ». Его берлинский директор профессор Вальдемар Петерсен 
тесно сотрудничал со всесильным главарем СС Генрихом Гиммлером – последним 
главнокомандующим армией резерва – и в интересах «АЭГ» способствовал 
процветанию кровавого ракетного бизнеса. Не менее ревностно трудился на поприще