Чем острее ощущали все это в германских штабах, тем больше надежд Гитлер и 
Гиммлер возлагали на ракетные планы Вернера фон Брауна.
 Один из главных военных преступников – Альберт Шпеер, занимавший с 1942 года 
пост председателя совета вооружения в руководстве нацистской партии и 
имперского министра вооружения и военной промышленности, признал впоследствии 
перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге:

 «Производство самолетов-снарядов с технической точки зрения было для нас 
дорогостоящим делом, а эффективность их по сравнению с затраченными средствами 
– минимальной. Поэтому мы не были очень заинтересованы в том, чтобы производить 
их в большом количестве. Больше всех настаивал на их выпуске Гиммлер... В 
армейских кругах считали, как и я, что они обходятся слишком дорого. Подобного 
же суждения придерживались и офицеры военно-воздушного флота ...так как на те 
средства, которые требовались для производства одного самолета-снаряда, можно 
было построить истребитель» 26 .

 И действительно, ракетные эксперименты нацистов пожирали немалые суммы. 
Ежегодный бюджет испытательной станции Вернера фон Брауна в Пенемюнде достиг 
только в 1942 году 150 миллионов марок. Эта сумма была равна расходам на 
производство танков в 1940 году или стоимости полугодового производства танков 
в Германии в 1941 году. Таким образом, расходы в Пенемюнде соответствовали 
стоимости 10 тысяч танков, не считая средств, которые вкладывались также 
участвовавшими в осуществлении ракетной программы институтами, учреждениями и 
концернами.
 Гитлеровский ракетчик Браун заставил работать над своими планами армию 
специалистов. «В эти недели и месяцы Вернер фон Браун проявил свой выдающийся 
талант организатора, – писал позднее его бард Гейнц Гартман. – Похоже, что сила 
его убеждения была безграничной». Несмотря на чрезмерное преувеличение, в этих 
словах есть частица правды. Технический директор армейской испытательной 
станции в Пенемюнде старался изо всех сил. Ведь он пообещал нацистским 
руководителям в кратчайший срок дать «чудо-оружие».




 «Замерзшие молнии»


 На испытательной станции «Пенемюнде-Ост» кипела работа. Светомаскировка была 
настолько совершенной, что по ночам ни один луч света не вырывался из окон 
конструкторских бюро и чертежных залов. Инженеры и технологи, ученые и 
рабочие-специалисты отрабатывали десятки тысяч деталей. Вся эта масса мелких и 
мельчайших проводков, шестеренок, клапанов и реле исчезала в сигарообразном 
корпусе ракеты «А-4».
 С 1938 года были проведены сотни испытаний ракеты «А-5». Однако гитлеровские 
ракетчики не были удовлетворены, ибо полностью стабилизировать ее полет не 
удалось. Точность попадания была никудышной. Аэродинамические проблемы 
оставались нерешенными. Неудачи гасили трудовой энтузиазм.
 Первые образцы ракеты «А-4» также оказались неудачными: она была неустойчивой 
в полете, головка отваливалась. Одним словом, подчинить себе ракету не 
удавалось. 3 октября 1942 года было намечено очередное испытание в серии, 
начатой в июне.
 Над островом Узедом ярко светило солнце. Ветровой конус вяло повис на мачте. 
Напряжение на 7-м испытательном стенде, на пункте управления огнем и у 
измерительных приборов достигло предела. У смотровых щелей в командном блиндаже 
столпились люди. Раздавались команды: «Запуск!», «Малая ступень!», «Главная 
ступень!»
 Один за другим включались рычаги управления. Столб пыли и дыма, оглушающий гул,
 летящие в воздух пучки травы и обрывки проводов. 14-метровая ракета весом 
около 13 тонн поднялась со стартового стола и устремилась в голубое осеннее 
небо, пожирая 125 литров спирта и кислорода в секунду. Через минуту тянувшийся 
за ракетой факел пламени погас.
 И вдруг раздался крик десятков голосов: «Она взрывается!» Те, кто не имел 
возможности наблюдать за ракетой в бинокль, считали, что и это испытание 
окончилось неудачей. Но вот из репродуктора прозвучал голос: «Клапан сброса 
окислителя открылся»!
 Вскоре последовали возгласы: «Она переворачивается! След конденсирующегося 
пара становится ломаным!» На фоне голубого неба виднелась белая, постепенно 
расширявшаяся полоса, которую население с начала испытаний называло «замерзшей 
молнией».
 «Все в порядке! Эксперимент удался!» – вновь прозвучало из репродукторов. Были 
зафиксированы следующие показатели: высота 90 километров, дальность полета – 
190 километров, скорость – 1500 метров в секунду. По случаю такого 
торжественного момента были разрешены дополнительные порции шнапса.
 Однако весь последующий год удавалось лишь каждое десятое испытание. В журнале 
регистрации экспериментов фиксировались причины неудач: «Взрыв при запуске», 
«Пожар в сопловой части», «Неполадки в системе выключения», «Взрыв в сопловой 
части», «Неполадки в работе турбонасосного агрегата», «Взрыв топливной системы, 
ракета упала на расположенный рядом аэродром», «Потенциометры вышли из строя», 
«Интегратор ускорения пришлось заменить системой управления по радио»,