Берлин, чтобы должить о своем возвращении.  Мне велели немед-
ленно явиться самому для личного отчета и обсуждения дальней-
ших шагов.
     Я прибыл в Берлин уже вечером и после обсуждения , кото-
рое продолжалось до поздней ночи,  было решено полностью воз-
ложить  на  меня   разработку   плана   дальнейшего   ведения
переговоров. Мне  была также предоставлена свобода действий в
выборе подходящих сотрудников.
     В течение  нескольких  последующих  дней  я разрабатывал
свои планы. Я привык проводить большую часть своего свободно-
го  времени в атмосфере мира и спокойствия,  которая царила в
доме моего лучшего друга - Макса де Криниса,  профессора Бер-
линского университета и заведующегопсихиатрическим отделением
знаменитой клинике Шарите.  Это был удивительно милый и куль-
турный хозяин дома, и многие годы меня принимали там, как сы-
на.  У меня была там своя собственная комната, и я мог прихо-
дить и уходить, когда мне удобно.
     В тот день,  когда я разрабатывал свои планы, в мою ком-
нату вошел  де  Кринис и настоял на том,  чтобыя отправился с
ним на прогулку верхом - свежий воздух прояснит  мою  голову.
Мы бодро скакали легким галопом,  когда мне в голову внезапно
пришла идея.  Я рассказал де кринису об операции в Голландиии
спросил, не сможет ли он поехать со мной в Гаагу.  Де Кринис,
который был полковником медицинской службы  германской армии,
родился в  Граце,  в  Австрии  и был значительно старше меня.
Элегантный, величественный, выссоко культурный и интеллегент-
ный человек,  он идеально подходил для роли, которую я приду-
мал для него,  а его легкий австрийскй акцент сделал  бы  эту
роль еще более убедительной.  Я решил, что н аследующей нашей
встрече с англичанами представлю его, как "правую руку" руко-
водителя нашей оппозиционной группы.  Де Кринис с готовностью
согласился поехать со мной,  и в соответствии с  существующим
порядком мой план был одобрен центральным ведомством.
     29 октября де Кринис,  я и агент, сопровождавший меня на
первую встречу, выехали из Берлина В Дюссельдорф, где мы про-
вели ночь в последних приготовлениях. Я решил, что оставшуюся
часть путешествия мы не будем говрить о нашей миссии, так что
это был наш последний инструктаж.
     Мы договорились  с  де Кринисом о системе знаков,  с по-
мощью которых я мог бы общаться с ним во  время  разговора  с
британцами: если я вынимаю свой монокль левой рукой,  это оз-
начает, что он должен немедленно замолчать и предоставить мне
вести дальнейший  разговор;  если я вынимаю его правой рукой,
это означает, что мне нужна его поддержка. Знаком немедленно-
го прекращения разговора должны стать мои слова о том,  что у
меня болит голова.
     Перед отъездом  я внимательно просмотрел багаж де Крини-
са. На этот раз у нас не было никаких проблем при пересечении
границы.
     Приехав в Арнем,  мы направились к перекрестку, на кото-
ром в  полдень  должны  были встретиться с нашими английскими
друзьями. Когда мы прибыли на место без  двух  минут  двенад-
цать, их еще не было. Прошло полчаса без всяких происшествий,
пока мы медленно ездили вверх и вниз по улице,  полчаса прев-
ратились в  три  четверти  часа.Наша  нервозность нарастала с
каждой минутой, но по-прежнему ничего не происходило. Де Кри-
нис, не привыкший к такого рода ситуациям, конечно же нервни-
чал больше остальных, и я старался успокоить его.
     Вдруг мы  увидели,  что  к нашей машине приближаются два
голландских полицейских.  Один из них спросил  по-голландски,
что мы здесь делаем. Сопровождавший нас агент ответил, что мы
ждем друзей. Полицейский покачал головой, сел в нашу машину и
велел ехать к полицейскому участку.  Налицо были все признаки
того, что мы угодили в ловушку. Главное теперь было сохранять
спокойствие и контроль над собой.
     В полицейском участке с нами обращались  очень  вежливо,
но несмотря  на  все наши протесты,  они обыскали нас самих и
наш багаж.  Они делали это очень тщательно,  например, каждый
предмет из нессесера де Криниса был осмотрен с огромным внима-
нием. В то время,  как этим занимались они,  я сам осматривал
наш багаж  с  еще  большей  придирчивостью,  так как внезапно
вспомнил, что так был занят в Дюссельдорфе с де Кринисом, что
не проверял  багаж  сопровождающего нас агента.  Его несессер
лежал раскрытым на столе рядом со мной,  и я, к своему ужасу,
обнаружил, что  в  нем  лежит  пачка  аспирина  в официальной
обертке германской армии,  на этикетке которой было напечата-
но: "Главное медицинское управление СС".
     Я пододвинул свой собственный багаж,  который к тому мо-
менту уже  был осмотрен,  вплотную к несессеру и в тот же мо-
мент оглянулся,  чтобы проверить,  не наблюдают ли  за  мной.