е 
руководства КГБ и Президента СССР. Смысл нашего обращения к Каддафи сводился к 
получению в ближайшее время солидной суммы денег, тем более что ливийцы были 
нашими должниками. В связи с этим мне было поручено обсудить и некоторые 
вопросы, связанные с возможностью предстоящего визита Каддафи в Москву. Никакой 
веры в успех этой миссии я не питал, так как негативная позиция ливийцев в 
отношении событий в СССР была общеизвестна. Тем не менее 10 апреля 1991 года я 
отправился в Триполи.
    В Ливии я бывал и раньше. Впервые попал в эту страну в ноябре 1963 года, 
взявшись доставить из Туниса в Триполи на своем заслуженном «фиате» заведующего 
1-м Африканским отделом МИД СССР Д.П.Пожидаева. Вызвался потому, что хотелось 
познакомиться с Ливией, о которой мы тогда очень мало знали.
215
    Отношения с этим государством во время правления короля Идриса носили 
скорее формальный характер, и советских граждан в Ливию вообще старались не 
впускать. А если и впускали, то наблюдали за ними весьма строго. Сотрудники 
посольства рассказали, что наружное наблюдение за ними велось постоянно и, 
главным образом, на велосипедах. Устойчивость же трона короля Идриса 
обеспечивалась присутствием английских войск и наличием американской военной 
базы в Уилдс-Филде.
    Это первое путешествие в Ливию было весьма приятным. Ехали мы с Дмитрием 
Петровичем, словоохотливым собеседником, большим эрудитом и легким в общении 
человеком, весело. Я сосредоточил свое внимание на дороге, а он не давал мне 
скучать интересными рассказами на всевозможные темы.
    Весь путь по тунисской территории проходил по живописной местности, глазам 
открывались то море, то фруктовые сады, то бело-голубые поселки, то 
раскинувшиеся по обе стороны дороги оливковые рощи. После тунисской границы 
проехали ничейную зону, а на ливийской границе нас уже встретили сотрудники 
советского посольства, среди которых были и арабисты, знакомые мне еще по 
Институту востоковедения. Без такой поддержки нас могли и не пустить в 
королевство.
    Дорога по территории Ливии уже не так живописна. Слева от дороги — море, а 
справа — большей частью пустыня. Изредка встречались стоянки 
бедуинов-кочевников, копошившихся в своих громадных черных шатрах.
    Столица неожиданно порадовала уютом и чистотой. В Триполи тогда еще жило 
много итальянцев, в маленьких магазинах торговали европейцы и выходцы из Индии 
и Пакистана. Живописен был и как бы перенесенный из восточной средневековой 
сказки легкий и нарядный дворец короля Идриса, окруженный небольшим парком. В 
центре города шумел настоящий восточный базар с криком, звоном и гомоном, с 
ватагой зазывал.
    По своему обыкновению я стал выискивать достойные сюжеты и попеременно то 
кинокамерой, то фотоаппаратом снимал различные сцены. Вдруг передо мной 
появилась лохматая девочка лет десяти и бойке заявила: «Саввирни, я ро-
216
мий!» — «Что-что?» -— спросил я. «Саввирни, я ромий!» — повторила она, и тут я 
наконец понял ее фразу: «Сфотографируй меня, иностранец!» Я сообразил, что 
здесь имеет место обычное переосмысление понятия отдельной национальности в 
понятие «иностранец». Когда-то в России немцами называли всех иностранцев, в 
некоторых арабских странах иностранцев европейского вида называли франками, а 
здесь их именуют ромами (т. е. греками или византийцами).
    Когда впоследствии я приезжал в Ливию уже во времена Каддафи, в моей памяти 
неизменно возникали первые впечатления от маленького и чистого Триполи. Уж 
слишком был очевиден контраст! Триполи разросся и увеличился по площади во 
много раз, появились современные многоэтажные строения, но сделался он неуютным 
и неухоженным. На стенах домов, с наружной стороны, свисают бесконечные 
электрические и телефонные провода, совершенно обезлюдел базар, опустели 
центральные площади. Арабская и вообще восточная столица с вымершим базаром — 
это что-то совершенно непонятное и не укладывающееся в сознании.
    Я задавал себе вопрос: может быть, дело в особенностях восприятия? Первые 
впечатления обычно глубоко западают в душу, а последующие уже не воспринимаются 
так ярко, и поэтому происходит идеализация картин прошлого. Но, к сожалению, 
так оно и есть. Повсеместно исчезает уют старых городов, современная 
цивилизация сглаживает своим железным утюгом все частности, особенности и 
прелести патриархального быта и стандартизирует нашу жизнь. В Триполи это 
особенно чувствовалось.
    Если отвлечься от ностальгических настроений и взглянуть объективно на 
современное ливийское общество, то надо признать, что во время правления 
Каддафи и благодаря в первую очередь его личной деятельности, как бы 
противоречива и спорна она ни была, ливийцы впервые осознали себя нацией, а 
Ливия превратилась из уютной колонии в самостоятельное, довольно быстро 
развивающееся государство. Появилась своя интеллигенция, своя собственная 
внешняя и внутренняя политика, свое, незамысловатое пока, современное искусство.
 Народ обрел и самосознание и уверенно заявляет: «Мы — ливийцы!», «Мы.— нация!»
217
    Показательным для мусульманской страны является и положение женщины. Здесь 
тоже за время лидерства Каддафи имел место существенный прогресс. Женщины ходят 
с открытыми лицами, участвуют в политической жизни, в различных манифестациях, 
работают в государственных учреждениях. Обратил я внимание на то, что много 
девочек-школьниц носит военную форму с погонами. При этом почти на всех погонах 
имеются знаки различия наподобие наших сержантских нашивок. Совсем нет рядовых! 
Сведущие люди объ