ценки деятельности Садата. Но и тогда,
 в пору неоднозначных оценок личности египетского лидера, в Комитете 
госбезопасности сформировалось достаточно четкое представление о внутренней и 
внешней политике Садата. Во внутренней политике он
119
делает ставку на планомерный отход от «социалистических экспериментов» Насера, 
опираясь на крупную египетскую буржуазию, во внешней политике — на постепенное 
свертывание отношений с СССР и переориентацию всех связей Египта на Запад, в 
первую очередь на США. Но сделать это Садату, оказывается, совсем не просто: в 
Египте ощутимо советское военное присутствие, армия вооружается Советским 
Союзом, военные советники СССР находятся во всех эшелонах египетской армии; в 
народе прочно проросли семена египетско-советской дружбы; Египет связан 
многочисленными договоренностями с арабскими странами по части единой стратегии 
в решении ближневосточных проблем. Значит, делает вывод Садат, надо 
договариваться с США и решать не ближневосточные дела в целом, а чисто 
египетские вопросы.
    Из всего комплекса ближневосточных проблем для Израиля самым простым было 
бы вернуть Египту Синай в обмен на капитуляцию Египта в вопросах 
ближневосточной политики и полное признание Египтом Израиля.
    Садат с первых дней своего президентства стал подавать дружеские сигналы 
американцам. Смысл этих сигналов коротко можно сформулировать так: «Я понимаю, 
что ключ решения ближневосточных проблем находится в ваших руках. Помогите мне 
решить чисто египетские проблемы, и я покончу с советским присутствием в 
Египте». Американцы с большой готовностью и заинтересованностью начали диалог с 
Садатом. Наладилась секретная переписка Садата с президентом Никсоном. Но двух 
договаривающихся сторон было мало. Был еще несговорчивый Израиль, и Садат понял,
 что без бряцания оружием дело вряд ли подвинется вперед. Началась подготовка к 
войне. Каждый новый год провозглашался Садатом «решающим» в противоборстве с 
Израилем. «Решающим» был 1971 год, потом 1972-й, а затем и 1973-й.
    Направление мыслей Садата, его планы и практические действия сразу же 
насторожили последователей Насера, его «верных учеников», как они сами себя 
называли. В первую очередь к ним относились вице-президент ОАР Али Сабри, 
секретарь Арабского социалистического союза, министр внутренних дел Шаарави 
Гомаа, военный министр Мухаммед Фавзи и министр по делам президентства Сами 
Шараф.
120
    Эта группа сторонников Насера и «ревнителей» египетско-советской дружбы 
довольно часто встречалась с советским послом Виноградовым и делилась с ним 
своими опасениями по поводу линии Садата. Их высказывания смущали посла, чем он 
откровенно делился со старшими сотрудниками посольства. Я прямо говорил послу, 
что наши друзья-насеристы превращаются в оппозиционную Садату группу и их 
разговоры Садат наверняка подслушивает. Виноградов с этим соглашался, сам 
постоянно исходил из таких предположений и соблюдал в разговорах повышенную 
осторожность. Но, так или иначе, создалась весьма щекотливая ситуация: с одной 
стороны, сам Садат рекомендовал послу поддерживать контакт с друзьями СССР, а с 
другой— эти деятели все в более нелицеприятных выражениях в присутствии посла 
критиковали Садата. А коварный Садат ждал, не расскажет ли ему посол 
чего-нибудь о высказываниях «учеников Насера» в его адрес.
    В общем, Владимир Михайлович, как говорится, попал «под колпак» Садата. 
Дружеские и доверительные разговоры с Садатом были вообще невозможны. Он, 
будучи по натуре интриганом, вел встречи в провокационном ключе, а тут еще 
такая сложная ситуация. Понятно, что наш посол находился в двойственном 
положении, и мы все ему сочувствовали.
     Иногда Садат в разговорах с Виноградовым позволял себе расслабиться и 
поразвлечься примитивной шуткой. Президент, как выяснилось, оказался большим 
любителем русской водки и крабов, а также боржоми и предлагал послу проложить 
из посольства в свою резиденцию в Гизе (это практически в пределах одного 
квартала) «водкопровод» и «боржомипровод», а крабов доставлять ему машиной. 
Посол очень живо рассказывал о сценах поглощения наших отечественных продуктов 
Садатом, когда тот, накурившись гашиша, запивал его водкой, заедал водку 
крабами, а крабов запивал боржоми. Поскольку процесс этот шел очень быстро, 
крабы застревали в садатовских усах.
    Трудно было вести дела со своими партнерами и главному военному советнику 
генерал-полковнику Василию Васильевичу Окуневу, и военному атташе посольства 
контрадмиралу Николаю Васильевичу Ивлиеву.
121
    Мне было, пожалуй, полегче: начальник Службы общей разведки 
генерал-лейтенант Ахмед Исмаил Али и его заместитель генерал-майор Мухаммед 
Рифаат Хасанейн не являлись ни прожженными политиканами, ни тем более 
интриганами в отличие от своего хозяина. Беседы с ними хотя и не удовлетворяли 
меня полностью в плане информационной отдачи, все же проходили в спокойном и 
даже дружеском тоне. С Мухаммедом Рифаатом Хасанейном у меня вообще сложились 
ровные, устойчивые и дружеские отношения. Мы регулярно общались семьями и 
совершили вместе несколько ознакомительных поездок по Египту. Он был 
добросовестный служака, в генералы был произведен еще в армии, а 
профессиональным разведчиком, на мой взгляд, так и не успел стать. Когда наши 
разговоры принимали трудный оборот и Рифаат не знал,