наших отношений с Египтом проявили А.А.Громыко и А.А.
Гречко. Маршал Гречко говорил, например, что наша военная помощь Египту 
вызывает массу проблем, все время осложняет советско-египетские отношения, и 
ему порой бывает весьма затруднительно дать ответ, следует ли продолжать 
наращивать нашу помощь Египту новейшими вооружениями и увеличивать там наш 
военный персонал.
    М.А.Суслов задавал острые вопросы В.М.Виноградову и пытался выявить 
противоречия между последними телеграммами посла из Каира и его выступлением на 
данном заседании политбюро. Посол утверждал, что никаких противоречий нет, а 
Суслов настаивал на том, что в телеграммах акценты совсем не те, что в 
сегодняшнем выступлении. Перепалка длилась довольно долго.
    Пикантная подробность, которая меня и развеселила, и разозлила 
одновременно: на центральный стол подавали бутерброды с благородной рыбкой, с 
красной и черной икрой, а всех нас, подпиравших стены зала заседаний, обносили 
только бутербродами с колбасой и сыром. Таким образом, каждый еще раз мог 
осознать свое место и назначение в этом мире.
    После обсуждения нашего вопроса никаких конкретных решений не было принято. 
Давались лишь весьма общие рекомендации: внимательно следить за развитием 
обстановки, докладывать предложения, не бросаться в крайности при анализе 
обстановки и тому подобное.
    Когда приглашенных отпустили, центральный стол еще подводил итоги, и 
председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В.Подгорный, как мне позже 
рассказали, заявил, ссылаясь на мое выступление: «В таких выражениях у нас 
вообще не принято говорить о президентах!» А на
116
следующий день перед нашим возвращением в Каир Ю.В. сказал: «Вроде бы ты все 
правильно говорил, но резковато. Учти на будущее!» Но мне не удалось 
воспользоваться этим советом, так как больше на заседаниях политбюро я не бывал.
 Поэтому единственный случай запомнился во всех красках и деталях.
    Поздно вечером 30 апреля мы уже были в Каире и снова погрузились в 
многочисленные египетские проблемы.
    
    В ожидании новой войны
    
    Все внешнеполитические ведомства СССР и во времена Насера, и после его 
смерти активно занимались Египтом. Наша вовлеченность в египетские дела носила 
глубокий и многосторонний характер. Особую остроту отношениям добавляло 
присутствие в Египте трех наших бригад ПВО, защищавших небо Каира, Александрии 
и Асуана.
    С приходом к власти Садата доверительность в советско-египетских отношениях 
быстро пошла на убыль, а забот и беспокойства заметно прибавилось. Во внешней 
политике Египта главным для нас стал вопрос о планах Садата в отношении СССР и 
США, во внутренней — судьба преобразований, начатых Насером, в военной области 
— проблема возобновления войны с Израилем. Если деятельность Садата на 
международной арене и его внутренняя политика поддавались прогнозированию, то 
вопрос о том, начнет ли Садат войну с Израилем, а если начнет, то когда это 
произойдет, был очень сложным, и точного ответа на него долгое время не было. 
Последнее обстоятельство и делало нашу работу в период с конца 1970-го по 
октябрь 1973 года тяжелой и даже изнурительной. А руководство КГБ все время 
требовало точной информации.
    Посол СССР в Египте В.М.Виноградов назвал этот период в своих записках 
(журнал «Знамя», 1988, № 12) «смутная пора». Действительно, пора была куда как 
смутная, а главное, что от нас требовалось в это время, — разгадать истинные 
планы Египта в отношении войны с Израилем. При этом со всей остротой вставал 
вопрос, как нам избежать втя-
118
гивания СССР в войну. Ведь в Египте был наш военный персонал — сотни военных 
советников и специалистов, постоянно шли поставки советского вооружения.
    Во всех беседах с ответственными советскими представителями египетские 
руководители говорили о неизбежности войны, требовали от нас новых партий 
оружия, давали свои разъяснения по поводу сложившейся ситуации. Ход рассуждений 
был следующим: добровольно Израиль не отдаст оккупированные им в 1967 году 
территории, значит, единственная возможность вернуть их — прибегнуть к силе; 
Египет и другие арабские страны уже привыкли к людским и материальным потерям и 
научились их переносить, Израиль же в случае войны аналогичных потерь не 
вынесет — в этом залог будущей победы арабов; Израиль щедро снабжается 
Соединенными Штатами новейшими вооружениями, долг Советского Союза—организовать 
такие же поставки оружия арабам.
    Разговоры о поставках современного вооружения велись постоянно, вряд ли 
хоть одна беседа нашего посла с президентом обходилась без обсуждения вопроса о 
новейшем оружии. Очень часто посол в ответ на свое: «Добрый день, товарищ 
президент!» слышал: «Где оружие, посол?»
    Аналогичный обмен приветствиями был в ходу и на других уровнях у военных 
коллег, а также у меня. Я поддерживал в ту пору контакт с Ахмедом Исмаилом Али, 
который возглавлял службу общей разведки, а позднее, за год до начала 
октябрьской войны, был назначен военным министром. В ответ на мое приветствие: 
«Доброе утро, господин генерал!» слышалось: «Фейн силях я Вадим?» — «Где оружие,
 Вадим?» Понятно, что режиссером этих мизансцен был сам Садат.
    Сейчас, после того как были опубликованы многочисленные книги об 
октябрьской войне 1973 года, в частности мемуары самого Садата, бывшего 
госсекретаря США Генри Киссинджера, столпа египетской журналистики Мухаммеда 
Хасанейна Хейкала, конечно, легче давать