что в 
ходе операции удары наносились только по военным объектам, является заслугой 
люфтваффе - британская сторона признала это. [182] 
После успешной операции против Мальты Верховное командование сочло, что 
ситуация в 
Средиземноморье существенно улучшилась, и перебросила большую часть наших ВВС 
на 
Восточный фронт. Разумеется, в Средиземноморье были оставлены значительные силы,
 
чтобы, не обращаясь за помощью к командованию ВВС в Африке, можно было 
присматривать за Мальтой, сдерживать действия транспортных судов противника и 
защищать наши собственные коммуникации. Однако со временем стало ясно, что этих 
сил 
недостаточно для того, чтобы нейтрализовать остров-крепость или отрезать ее от 
источников снабжения. 
То, что Италия упустила возможность оккупировать остров в момент начала военных 

действий, останется в истории как фундаментальная ошибка. 
Очень скоро в ставке признали огромную важность Мальты. Однако несмотря на то, 
что я 
неоднократно приводил аргументы в пользу ее оккупации, к которым впоследствии 
присоединились итальянское Верховное командование и Роммель, наше Верховное 
командование считало, что вполне достаточно действий по нейтрализации острова-
крепости с помощью бомбардировок с воздуха. Это очевидное нежелание исправить 
однажды уже совершенную ошибку стало вторым стратегическим промахом, который 
поставил наши войска в Средиземноморье в крайне невыгодное положение. 
В отличие от командования Южного фронта итальянское Верховное командование 
занимало колеблющуюся позицию. На важном совещании маршалов в Сиди-Барани 26 
июня 1942 года, после захвата Тобрука, представители союзников вопреки нашей 
согласованной стратегической линии согласились с предложением Роммеля 
продолжить 
наступление в направлении Нила. Это окончательно решило судьбу Северной Африки. 

Ниже я хочу коротко изложить причины, по которым я возражал против такого 
решения. 
Вначале Роммель ознакомил нас с ситуацией. Он заявил, что противник практически 
не 
оказывает сколько-нибудь серьезного сопротивления и что через десять дней он со 

своими войсками будет в Каире. На это я ответил следующее: [183] 
"Даже если допустить, что Роммель способен более глубоко, нежели я, оценить 
положение сухопутных войск, я все же не могу не высказать свои опасения. 
Разумеется, я 
согласен с тем, что потерпевшего поражение противника следует преследовать 
столько, 
сколько возможно, - если существует уверенность в том, что нашим войскам не 
придется 
столкнуться с сопротивлением свежих вражеских частей. Но если наступление будет 

продолжено, даже при минимальном сопротивлении количество поломок и 
неисправностей у нашей бронетехники и автомобилей будет очень большим. Оно и до 

сегодняшнего момента было большим, что вызывает тревогу. Мы не сможем получить 
запчасти в необходимом количестве в течение долгого времени. Даже если в данный 

момент у британцев нет в Египте резервов, о которых стоило бы говорить, точно 
известно, 
что первые подкрепления, перебрасываемые с Ближнего Востока, уже в пути. 
Я, однако, уполномочен говорить от имени люфтваффе. Когда мои летчики посадят 
свои 
машины на берегах Нила, они будут совершенно измотаны. Их самолеты будут 
нуждаться 
в капитальном ремонте - и это при совершенно не отлаженном снабжении. Моим 
людям 
будут противостоять свежие, активные части противника, которые в ближайшее 
время 
могут быть еще больше усилены. Как летчик я считаю безумием в этих условиях 
атаковать 
находящуюся в полном порядке, нисколько не потрепанную военно-воздушную базу 
противника. Ввиду того решающего значения, которое имеет взаимодействие 
сухопутных 
сил и авиации, уже по одной только этой причине я должен отвергнуть предложение 

продолжить наше наступление на Каир". 
Кавальеро попросил Роммеля пересмотреть свое мнение, но тот все же остался 
верен 
своему оптимистическому взгляду на обстановку и заявил, что гарантирует взятие 
Каира в 
течение десяти дней. 
Бастико и Кавальеро дали свое согласие на продолжение наступления. Для того