отдохнуть личному составу. В то время мне ничего не было известно ни о 
колебаниях, 
существовавших в нашем военном планировании, ни о напряженности в отношениях 
между Гитлером и главнокомандующим сухопутных войск; об этих вещах я узнал лишь 

после войны. Столь сильная закрытость и отсутствие каких-либо утечек информации 

объяснялись стилем руководства, характерным для Гитлера, - он один держал в 
руках 
все бразды правления. У кого-то на этот счет может быть иное мнение, но, на мой 
взгляд, 
преимущество подобного стиля руководства состоит в том, что командиры всех 
уровней 
концентрируют все свои интеллектуальные усилия на решении одной задачи - той, 
которая непосредственно стоит перед ними. Изучая военную историю, я искренне 
поражался тому, до какой степени влияли на командиров высшего звена взгляды, 
тревоги, 
советы и критика их ближайших коллег. В подобных случаях широта взгляда на 
проблему 
шла во вред глубине. Что до меня, то я был лишь рад отсутствию необходимости 
беспокоиться по поводу проблем, возникающих на других фронтах, - это лишь 
отвлекало 
бы меня от моих собственных. Я слишком уважал людей, которым было поручено 
командование другими участками, чтобы считать, будто мои советы могли бы им 
чем-то 
помочь. 
Разумеется, все можно довести до абсурда, и, к сожалению, история Второй 
мировой 
войны дает нам достаточно примеров перегибов, имевших катастрофические 
последствия. 
Однако зимой 1939/40 года я был рад возможности не забивать себе голову по 
поводу 
положения дел на западе. Я был буквально завален текущей работой в моей зоне 
ответственности, географические рубежи которой расширились за счет включения в 
нее 
северной части Польши. Это означало, что базы ВВС, созданные в последние годы в 

восточных районах Германии, поблизости от границы, нужно было перебросить в 
Польшу, где их следовало реорганизовать и расширить с использованием объектов и 

инфраструктуры, оставленных поляками. Эта работа была доверена генералу Бинеку, 
в 
прошлом пилоту, ветерану Первой мировой войны, занимавшему должность 
командующего административной зоной в районе Познани. [62] Во время моих 
многочисленных полетов над территорией Польши я был счастлив видеть, как внизу, 
на 
земле, с удивительной быстротой разворачиваются работы, в результате которых к 
концу 
1939 года были созданы первые летные школы, в том числе школа для пилотов 
бомбардировочной авиации в Торне, а в Варшаве открылись мастерские по ремонту 
самолетов. Появление на польской территории объектов, на которых можно было 
заниматься обучением личного состава, являлось очень большим подспорьем. Они 
облегчали Германии решение проблемы дефицита географического пространства. По 
мере того как в Польшу перебрасывались сильные, хорошо обученные части 
люфтваффе, в 
районах их новой дислокации создавались сети противовоздушной обороны, что, 
помимо 
прочего, помогало решить проблему умиротворения оккупированных территорий. 
В моей прежней зоне ответственности организация эффективной противовоздушной 
обороны в это время стала приоритетной задачей, поскольку было ясно, что с 
вступлением в войну Англии и Франции рано или поздно возникнет проблема 
воздушных 
налетов. Первым делом следовало позаботиться о защите Берлина, индустриальной 
зоны в 
Центральной Германии, в частности промышленных центров Магдебурга и Лейпцига, а 

также Бреслау с прилегающими районами добычи угля и морскими портами, в первую 
очередь Гамбурга и Штеттина{3}. В тот период организация ПВО для защиты портов 
Восточной Пруссии и чехословацких городов с развитой индустрией по своей 
важности 
стояла на втором месте. 
По давно уже сложившейся привычке я все предпочитал видеть своими глазами и 
потому 
старался как можно чаще бывать на маневрах ВВС и учениях частей 
противовоздушной 
обороны, на контрольных стрельбах зенитной артиллерии. Общая картина состояния 
ПВО 
в зоне моей ответственности, которую я получил благодаря многочисленным 
неожиданным визитам в части в период празднеств и торжеств, убедила меня в том, 
что