оперативные принципы ведения боевых действий и принципы оказания сухопутным 
войскам поддержки с воздуха. 
3. Реализовать наши идеи, связанные с защитой наземных объектов от авиаударов, 
и 
добиться осознания необходимости такой защиты гражданским населением. 
4. И наконец, добиться соответствующего развития инфраструктуры и наземных 
служб в 
районах, приближенных к границе. 
Сердце мое замирает, когда я вспоминаю те месяцы созидательной работы. Было 
видно, 
как военно-воздушные силы медленно, но верно растут, развиваются и 
совершенствуются, 
повышают свою боеготовность. Мне вспоминаются первые учения по отработке защиты 

от ударов с воздуха в Лейпциге и Центральной Германии. Мы извлекли из них 
ценные 
уроки в плане организации защиты гражданского населения и применения зенитной 
артиллерии. Самолеты оснащались электрическими навигационными приборами - в 
этой области была проделана большая подготовительная работа, и она принесла 
свои 
плоды. 
В начале 1939 года мы внезапно получили приказ с неспешных зимних приготовлений 
к 
военным действиям переключиться на непосредственную подготовку к возможной 
операции против Чехословакии. Намеки и слухи на этот счет вдруг так неожиданно 
стали 
реальностью, что у нас не было времени на размышления об оправданности или 
необходимости нашего военного вмешательства. Геринг сообщил мне как офицеру 
высшего руководящего звена, которого все это касалось в первую очередь, что в 
связи с 
актами агрессии, предпринятыми чехами, складывающаяся ситуация давала поводы 
для 
беспокойства, но при этом отметил, что существовала надежда решить все проблемы 
без 
кровопролития. На этот раз строжайшая секретность вокруг нашего стратегического 

сосредоточения сил, помимо прочего, была нужна для того, чтобы не уничтожить 
возможность политического урегулирования. [48] 
Приведу лишь один пример того, насколько строгим был режим секретности. В ночь 
перед вторжением моя жена и я были приглашены на небольшую вечеринку в 
Гатовскую 
академию военно-воздушных сил в качестве гостей генерала Отто фон Штюльпнагля 
(после войны, находясь в качестве подследственного в парижской тюрьме, он 
покончил с 
собой). Мы ушли оттуда в обычное время - между одиннадцатью и двенадцатью 
часами 
вечера. Никто из присутствовавших понятия не имел о том, что на рассвете 
начнутся 
боевые действия, и мы все были очень удивлены, когда на следующее утро по радио 

сообщили, что 1-й воздушный флот во главе со своим командующим держит курс на 
Прагу. Это сообщение было не вполне точным, поскольку в результате проведенных 
ночью переговоров с президентом Хачей наше вторжение было не чем иным, как 
просто 
вводом войск. 
В последующие месяцы я часто бывал в Праге и в других городах, в которых 
находились 
объекты, относящиеся к 1-му воздушному флоту. Захват аэродромов прошел очень 
гладко - строго говоря, захватывать ничего не пришлось, поскольку чехословацкие 
ВВС 
самораспустились. Оборудование, найденное на аэродромах, было 
недоукомплектованным и низкого качества, а те немногие самолеты, которые мы 
обнаружили, оказались непригодными к эксплуатации. 
Я был удивлен и обеспокоен последовавшим обострением обстановки, а также тем, 
что 
решение, достигнутое четырьмя державами в Мюнхене, оказалось недолговечным и - 
что было уже совершенно для меня непостижимо - стало источником еще более 
серьезных трений, которые вполне могли привести к войне. Мы относились к 
сообщениям 
об актах агрессии, приписывавшихся чехам, как к фактам, а не как к 
пропагандистской 
лжи. Мы даже подумывали о том, что эти инциденты специально инсценированы для 
того, чтобы создать западным державам предлог для новой интервенции якобы в 
интересах чехов. 
Меньше всего мы верили в то, что Хачу можно было заставить подписать договор. 
[49] 
Будучи солдатами, мы радовались тому, что аннексия Чехословакии не повлекла за 
собой 
пагубных последствий; безопасность наших границ неожиданно была серьезно 
укреплена,