присутствовал 
Винтер, мой начальник штаба, который очень помогал мне в те тревожные дни. Мое 
общее впечатление об обстановке в трех группах армий - "Юго-восток" (Лер), "Юг" 

(Рен-дулич) и "Центр" (Шернер) - оказалось неожиданно хорошим. Ни одна из групп 

армий не подвергалась непосредственной угрозе, действия противника против 
группы 
армий "Юг" в целом зашли в тупик. В то же время общая ситуация по вполне 
понятным 
причинам казалась мне удручающей. С другой стороны, оказалось, что в нашем 
распоряжении больше резервов, чем я ожидал, и что по своим боевым возможностям 
они 
сильнее, чем я рассчитывал. У нас не было проблем со снаряжением и снабжением, 
которые были куда лучше, чем на Западном фронте. На второй день я отдал войскам 

приказ как можно быстрее отойти в западную зону; к сожалению, выполнение этого 
приказа было осложнено тем, что накануне ночью противнику сдался штаб группы 
армий 
"Юг". (Печальной новостью стали также захват партизанами Тито командующего 
группой армий "Юго-восток" Лера и последующее вынесение ему смертного приговора.
) 
Основная масса войск группы армий "Юг" и значительная часть группы армий "Юго-
восток" все же смогли вплотную приблизиться к границе американской зоны, а 
затем, 
после моего спешного представления американцам, пересечь ее. 
Силам группы армий "Центр" повезло меньше. Несанкционированные действия 
отдельных командиров частей 7-й армии сделали почти невозможным выполнение 
приказов Шернера. Было очень жаль, что группа армий продолжала сражаться уже 
после 
того, когда в силу вступил акт о полной и безоговорочной капитуляции. [442] 
Я получаю неограниченные полномочия
Фактически моя деятельность в новом качестве началась 24 апреля, с созданием 
южного 
штаба Верховного командования вермахта, хотя официальный приказ был получен 
мной 
только в начале мая. Развитие событий требовало именно такого решения, причем в 

личном плане было несущественно, на кого падет выбор. О существовании 
соответствующего плана предоставления мне неограниченных полномочий я узнал еще 
в 
середине апреля; поэтому, когда, несмотря на мое представление, он не был 
осуществлен 
до конца месяца, я, не имея возможности нанести визит Деницу лично по причине 
моего 
временного остутствия, послал к адмиралу доктора Хейлера из министерства 
экономики 
и через него потребовал немедленно легализовать мое положение. Мое требование 
было 
удовлетворено. 
После перевода моего штаба в Баварию мои обязанности командующего, до этого 
момента носившие сугубо военный характер, существенно расширились в связи с 
необходимостью решения целого ряда политических вопросов. После того как юг 
страны 
был отрезан от севера, этих вопросов стало значительно больше. Это объясняется 
тем, что 
каждый правительственный департамент был представлен на юге министром или 
государственным секретарем, которые (так же как рейхсляйте-ры и гауляйтеры, в 
том 
числе из Чешского протектората) пытались установить контакт с высшим 
представителем 
военного командования, в одиночку ничего не решавшим. 
Было важно скоординировать действия командования вооруженных сил и деятельность 

гауляйтеров, а также организовать охрану общественного порядка на период 
времени 
между капитуляцией и заключением мира. 
Даже среди гауляйтеров не было единства: одни хотели немедленно закончить войну,
 
другие - сражаться до последнего человека. Например, гауляйтеры Аугсбурга и 
Зальцбурга относились к первой категории, а Мюнхена и Нюрнберга - ко второй. На 

совещании, проходившем 3 мая в представительстве южного штаба Верховного 
командования вермахта в Кенигзее, участвовавшие в нем [443] гауляйтеры 
отказались 
признать очевидное и заявили, что мы должны либо продолжать драться, либо, по 
крайней мере, все бразды правления должны быть переданы 
национал-социалистической 
партии, поскольку в противном случае обеспечить порядок не удастся. На случай, 
если я