район действий группы армий С. Если бы это произошло, возникла бы необходимость 

защищать этот фланг и создавать линию обороны, обращенную на восток. Однако без 

частей и соединений группы армий Е это было бы невозможно. Но даже если бы 
группа 
армий С отодвинула свой левый фланг назад в направлении Виллача, могли 
возникнуть 
обстоятельства, которые заставили бы ее сражаться одновременно на двух фронтах, 
а это 
было бы слишком. Группа армий Е действовала на Балканах автономно, то и дело 
вступая 
в стычки с партизанами Тито, пока в зоне ее операций не возникла угроза со 
стороны 
русских. В то время как командующий Юго-Западным фронтом начиная с 1943 года 
был 
озабочен защитой Триеста, Истрии и Фиуме от возможных морских десантных 
операций 
противника, перспективы защиты Югославии и Италии от наступления с востока и 
юга 
сознательно игнорировались. Когда осенью 1944 года угроза Югославии со стороны 
русских войск стала очевидной, по моей инициативе была проведена разведка 
местности 
по обе стороны от Любляны с целью создания там оборонительных рубежей. 
Местность 
оказалась очень подходящей для оборонительных действий, и в указанных районах, 
несмотря на значительную активность партизан, началось строительство укреплений.
 
Между тем назрела необходимость упростить систему командования и управления 
войсками в южной зоне. Я не возражал против передачи всего восточного [334] 
Адриатического района группе армий Е при условии, что будет создано общее 
командование южного района, главной обязанностью которого станет контроль за 
положением на стыке между группами армий. В противном случае следовало 
сохранить 
прежнюю систему, несмотря на все ее недостатки. 
Эти соображения были увязаны с планом действий группы армий С. 10-я и 14-я 
армии 
должны были, сражаясь с противником, в случае необходимости отступить за реку 
По и 
далее к "Альпийской линии". 
Я верил, что эта тактика покажется приемлемой Верховному командованию вермахта 
и 
Гитлеру, поскольку иначе создание оборонительных позиций к югу и северу от По, 
которое весьма успешно продолжалось в течение всего лета, было бы пустой тратой 

времени. 
В течение последних шести месяцев германские дивизии продемонстрировали 
настоящую 
воинскую доблесть. Боевые традиции и опыт компенсировали многие недостатки, и, 
если 
ряду командиров и младших офицеров нужно было пройти дополнительное обучение, 
были основания полагать, что они пройдут его в зимние месяцы. Нашим основным 
слабым местом оставалось отсутствие оперативной и непосредственной поддержки с 
воздуха. Этот недостаток нельзя было восполнить даже за счет выделения 
значительных 
сил зенитной артиллерии, а также использования прожекторов и других технических 

средств. Угроза нашим тыловым коммуникациям усиливалась по мере того, как 
площадь 
района боевых действий сокращалась и узкие проходы (например, проход Бреннера) 
становились все более опасными. Открытым также оставался вопрос о том, удастся 
ли 
нам ликвидировать нехватку оружия, боеприпасов и в первую очередь горючего. 
В сложившейся ситуации нашему командованию нельзя было не придавать должного 
значения предстоящей битве, недооценивать ее возможную жестокость и масштабы и 
культивировать в войсках необоснованный оптимизм. Однако не следовало и слишком 

замыкаться на собственных трудностях и проявлять чрезмерный пессимизм. Вопрос 
стоял 
следующим образом: раз мы не смогли удержаться в Апеннинах, следовало ли нам 
отвести [335] свои войска за По немедленно, или же лучше было сделать это 
непосредственно перед началом наступления противника? А может быть, имело смысл 

принять решающий бой на занимаемых позициях, на которых мы оказались не столько 
по 
собственному выбору, сколько под давлением обстоятельств? 
Я решил, что поздней осенью 1944 года нам даже под прикрытием сильного 
арьергарда не 
следует выходить из непосредственного соприкосновения с противником и отходить.