Африки. В Италии же мы, по его мнению, должны были какое-то время сдерживать 
противника, а затем дать ему настоящий бой в Апеннинах или Альпах. С подобными 
воззрениями на ведение боевых действий на суше я был категорически не. согласен.
 
Овладение побережьем Северной Африки давало противнику возможность с помощью 
бомбардировщиков дальней авиации наносить удары по южным районам Германии и 
вторгнуться в Европу с юга практически в любой точке. По мере продвижения войск 

противника к северу его способность бомбить юг Германии лишь увеличивалась бы. 
На 
мой взгляд, экономить силы для того, чтобы занять оборону в Апеннинах, да, 
пожалуй, и в 
Альпах, вовсе не следовало. Более того, нам надо было опасаться того, что, если 
наши 
войска займут оборону в Апеннинах, они могут оказаться отрезанными от тыловых 
коммуникаций. А уж в Альпах-то это произошло бы наверняка. 
Зарубежные авторы часто обвиняли меня в том, что я чересчур тревожился по 
поводу 
возможности вторжения противника, и даже называли это "фобией". Однако ввиду 
того, 
что силы альянса на море и в воздухе неуклонно росли, для подобных опасений 
имелись 
все основания. Могу лишь сказать, что, если бы я был главнокомандующим сил 
противника, я бы, по крайней мере, попытался сократить по времени Итальянскую 
кампанию, осуществив несколько десантных операций тактического значения в тылу 
группы армий С. Даже при том, что противнику не хватало десантных судов, эти 
операции принесли бы ему успех. Разумеется, концентрация войск вблизи береговой 

линии имела целый ряд очевидных минусов, лишь частично компенсировавшихся 
ощущением относительной безопасности. Однако она давала то преимущество, что 
части, 
еще не успевшие приобрести достаточный боевой опыт, могли ознакомиться с 
обстановкой и с местностью, в тб время как дивизии, измотанные боями, получали 
возможность отдохнуть и набраться сил, находясь в резерве. В конце 1943-го - 
начале 
1944 года стало ясно, что прилегающий к Риму район от Сивитавеччии до Гаэты, в 
котором ключевое значение имела Кампанья, особенно уязвим. Соответственно, моей 

главной заботой [293] было создать резервы и, сконцентрировав их на побережье, 
быть 
готовым в нужный момент использовать их для отражения крупных десантных 
операций 
противника. Были предприняты все необходимые меры (вплоть до согласования 
кодового 
слова, являвшегося сигналом к началу действий) с целью концентрации в местах 
вероятного вторжения всех имевшихся в нашем распоряжении мобильных сил из всех 
уголков Италии. 
Однако, как бы тщательно мы ни готовились к отражению удара противника, мы 
прекрасно понимали, что соотношение сил складывается не в нашу пользу. Я 
вспоминаю 
спор, возникший между мной и одним из лучших моих дивизионных командиров, 
командующим 29-й пан-цер-гренадерской дивизией генералом Фрисом. В ходе этого 
спора, происходившего в боевом штабе его дивизии, мой оппонент разразился целой 

тирадой, обильно сдобренной ссылками на невыносимость его положения. Он 
жаловался, 
что его измотанные и обескровленные части вынуждены противостоять двум свежим, 
хорошо отдохнувшим дивизиям противника; что даже одна дивизия противника вдвое 
превосходит его дивизию по численности, что у противника вдвое больше оружия и 
вдесятеро больше боеприпасов. Высказав мне все это в присутствии своих штабных 
офицеров, командир дивизии явно облегчил свое состояние. Я же с улыбкой ответил,
 что 
сам я баварец, но вынужден напомнить ему, уроженцу Пруссии, что пруссаки 
никогда не 
спрашивают, насколько силен противник, а интересуются лишь тем, где он 
находится. Я 
сказал, что если командование группы армий поручило его дивизии выполнение 
труднейшей задачи в районе Монте-Лунго в середине декабря, то это комплимент и 
выражение доверия по отношению к нему и к его солдатам. Я также посоветовал 
моему 
собеседнику продолжать действовать так, как он действовал до этого, и верить в 
свое 
командование, и заверил его, что в этом случае все будет в порядке. Разумеется, 
мы в 
подобных случаях нередко шли на немалый риск. Трусость и малодушие в 
командующем 
звене, тем более на таком театре военных действий, как Италия, были неприемлемы.
 
Помимо того что противник располагал численным перевесом в сухопутных силах, он 
еще