своими обязанностями и некоторые самолеты, вероятно, вели белые пилоты. В это 
время в 300 милях к северу японские войска под командованием генерал-лейтенанта 
Масахару Хомма начали свои первые десантные операции на Лусоне. В следующие две 
недели, опасаясь столкновения с кораблями ВМС США, скверной погоды и 
собственных перебоев связи, японцы высадили тысячи солдат на северо-западном, 
северном и юго-восточном побережье вытянутого острова Лусон, сосредоточив 
большую часть сил в заливе Лингаен. В ходе решающей операции с моря, как раз 
накануне Рождества, 24 транспортных судна высадили в заливе Ламон у «черного 
хода» в Манилу целую пехотную дивизию.
 Что касается Китая, Токио запланировал там быстрый захват иностранных 
концессий в Шанхае, Тяньцзине и Гонконге. У последнего выстоять не было никакой 
возможности. Команде речной канонерки «Уэйк» пришлось сдаться после неудачной 
попытки уйти от преследования, — единственный за всю войну американский корабль,
 сдавшийся противнику. Неожиданно упорное сопротивление оказали британские и 
канадские войска в Гонконге, но противник, используя уже знакомый метод — 
массированные бомбардировки, вслед за которыми действуют превосходящие 
сухопутные силы, — добился на Рождество сдачи гарнизона.
 Однако свои главные силы Верховное командование Японской империи сосредоточило 
против Малайи. Оперативное соединение ВМС с 19 транспортными судами направилось 
в Сиамский залив и совершило отвлекающий маневр заходом в Бангкок. Затем 
основные силы соединения двинулись полным ходом к незащищенному порту Сингора, 
где перед рассветом 8 декабря высадили десант. Японцы быстро добились 
превосходства в зоне боевых действий и в соседних морях. Потопив «Принца 
Уэльского» и «Рипалс», они лишили союзников единственного линкора и крейсера к 
западу от Гавайев. Вскоре их сухопутные силы двинулись вдоль Малайи и 
продемонстрировали многостороннюю боевую выучку, невиданную в Тихоокеанском 
регионе. Они захватывали укрепленные районы молниеносными десантными операциями,
 проникали в джунгли, умело использовали легкие танки и мобильные подразделения,
 не ослабляя темпов наступления. К началу нового года несколько колонн японских 
войск сошлись к северу от Сингапура.
 Японцы так быстро распространились в южной части Тихого океана и покончили там 
с сопротивлением противостоящих сил, что союзники не только не противопоставили 
им контрстратегию, но не успели даже создать эффективное командование для 
претворения ее в жизнь. Разбросанные на обширной территории Бирмы, Малайи, 
Голландской Ост-Индии и на Филиппинах объединенные штабы во главе с Уэвеллом, 
призванные управлять американскими, британскими, голландскими и австралийскими 
войсками, действовали разрозненно, хотя Уэвелл и стремился подчинить их единому 
командованию. Имея приказ удерживать Малайю, Бирму и Австралию и даже «при 
малейшей возможности предпринять наступление» против японцев, британский 
генерал обнаружил, что и на бумаге не имеет власти заменить подчиненных 
военачальников, получивших право связываться непосредственно со своими 
правительствами. Эта непрочная командная структура оказалась не способной 
выжить не то что в обстановке поражений, но, возможно, в условиях успешной 
борьбы.
 Возвышенная цель Рузвельта — создать единое командование силами Объединенных 
Наций — крошилась под воздействием поражений. По мере того как японцы 
продвигались на юг, усиливалась тревога Австралии за судьбу ее незащищенных 
прибрежных городов. Премьер-министр Джон Кертин не без оснований опасался, что 
англичане не сумеют укрепить оборону Малайи, которую держали также 
австралийские пехотные части и их авиаэскадрилья. В чрезвычайной ситуации он 
связался прямо с Рузвельтом, минуя Черчилля. «Войскам в Малайе необходимо 
воздушное прикрытие, — телеграфировал он в Вашингтон через день после Рождества,
 — иначе произойдет повторение провалов в Греции и на Крите, а над Сингапуром 
нависнет серьезная угроза». Падение Сингапура изолирует Австралию от Англии. 
Подкреплений Лондона для Малайи совершенно недостаточно, жаловался 
австралийский премьер Рузвельту.
 На следующий день Кертин сделал заявление о независимости Австралии от 
Великобритании в военной сфере и постарался придать этому заявлению 
максимальную огласку:
 — Не сдерживая себя никакими условностями, я заявляю совершенно открыто, что 
Австралия обращается в сторону Америки без всяких угрызений совести в отношении 
наших традиционных связей с Соединенным Королевством.
 Декларация Кертина поставила Рузвельта в политические тиски между Лондоном и 
Канберрой, но он все-таки ободрил в военном отношении напуганных австралийцев. 
Через неделю после Пёрл-Харбора Маршалл вызвал в Вашингтон 51-летнего штабного 
офицера Дуайта Д. Эйзенхауэра и поручил ему выработать общий план действий по 
Тихоокеанскому региону. Быстро оценив обстановку, Эйзенхауэр пришел к выводу, 
что одновременно с усилиями, призванными помочь Макартуру удержать Лусон, 
Соединенным Штатам следует оберегать коммуникации, связывающие их с Австралией, 
и создать там свою военную базу. Стимсон одобрил план — частью из-за того, что 
опасался слишком явного стремления флота оставить Дальний Восток, пока адмиралы 
накапливали силы. Он считал, что союзники, если они будут вытеснены с Филиппин 
и Сингапура, смогут отступить на Ост-Индию и в Австралию, «а в сотрудничестве с 
Китаем, если помочь ему выстоять», нанесут «эффективные контрудары по Японии». 
Рузвельт одобрил этот план и вскоре пообещал Кертину значительные подкрепления.
 Помочь Китаю выстоять — стержень плана союзников. В дни Пёрл-Харбора Чунцин 
явился фактором как созидания, так и раскола Объединенных Наций. Черчилль 
признавался в Вашингтоне, что преувеличивал, кажется, значение Китая. Рузвельт, 
по его мнению, считал боевой потенциал Китая равным английскому и даже русскому.
 Черчилль предупреждал Рузвельта, что в США преувеличивают потенциальный вклад