собственного блага, блага Азии и всего мира».
 В конце следующего месяца, по мере того как в соответствии с его прогнозами 
обстановка ухудшилась, Чан написал президенту США пространное послание. 
«Ситуация в Индии достигла крайне напряженной и опасной стадии из-за того, что 
сохраняется противостояние двух сторон... Если Индия выступит против Англии или 
Объединенных Наций, это приведет к осложнениям в стране, из чего, несомненно, 
извлекут выгоды страны „Оси“. Такое развитие событий отразится, разумеется, на 
всем ходе войны и в то же время посеет в мире сомнения относительно искренности 
возвышенных целей войны Объединенных Наций». В письме содержалось много 
повторов, но Чан резко обозначил проблему перед президентом: «Ваша страна 
является лидером этой войны права против силы, и со взглядами Вашего 
превосходительства уже серьезно считаются в Англии». Индийцы долгое время 
ожидают, когда Соединенные Штаты займут позицию справедливости и равноправия. 
По своей натуре индийцы пассивны, но склонны к крайностям. Репрессии вызовут в 
ответ насилие. Просвещенная политика со стороны Англии заключается в 
предоставлении полной свободы и «таким образом предотвращении возможности для 
войск „Оси“ утвердиться на индийской земле».
 Чан подчеркивал: послание «сугубо конфиденциально... только для сведения 
Вашего превосходительства». Но через день после ее получения Рузвельт дал по 
телефону указания Веллесу переслать Черчиллю полный текст телеграммы Чана с 
сопроводительным письмом. Составляя проект письма, Веллес уверял президента, 
что информирование Черчилля таким образом не даст ничего хорошего. Вся 
информация, которой располагал Государственный департамент, говорил он 
президенту, подтверждала точку зрения Чана: в Индии сложилась крайне серьезная 
ситуация, которая имеет большое значение для военных интересов США на Дальнем 
Востоке; Вашингтону и Чунцину следует попытаться посредничать между Лондоном и 
Нью-Дели. Копия послания Чана ушла к Черчиллю вместе с просьбой Рузвельта к 
премьеру обдумать его и поделиться своими выводами. Ответ из Лондона пришел, но 
не от Черчилля, а от Эттли и от имени всего кабинета. В нем решительно 
отстаивалась позиция Англии и содержалось уведомление, что в случае массового 
гражданского неповиновения к его зачинщикам примут самые строгие меры.
 Рузвельт направил Чану вежливое послание, подчеркивая необходимость военного 
противоборства с Японией и отклоняя идею оказывать давление на англичан. Из 
Нью-Дели Кэрри предупреждал Рузвельта: Ганди обвинял США в сговоре с Англией; 
такая тенденция «угрожает вашему моральному руководству в Азии и, следовательно,
 способности Америки использовать свое влияние с целью достичь приемлемого и 
справедливого урегулирования в послевоенной Азии». После того как в начале 
августа вслед за Ганди были арестованы Неру и другие индийские лидеры, Чан 
направил президенту заключительное послание как «вдохновенному автору 
Атлантической хартии». Рузвельт ответил, что ни он сам, ни Чан не имеют 
морального права навязывать своих мнений англичанам или «Индийскому 
национальному конгрессу» и «безотносительно к существу вопроса любое действие, 
которое тормозит военные усилия в Индии, не теоретически, но практически 
помогает вооруженным силам Японии».
 Чан в своей стране имел проблем более чем достаточно. Приближался пятый год 
войны; экономика Китая все более приходила в упадок, нарастала острая нужда в 
поставках артиллерии и самолетов. Большая часть помощи, которую обещал в эти 
месяцы Вашингтон, отвлекалась на другие, соседние фронты; какая-то часть 
поставок застряла в Индии. По длинным, извилистым и опасным коммуникациям в 
Китай просачивалась лишь малая толика помощи. Ченнолт все еще сражался в 
составе своей группы мужественных летчиков-добровольцев; генерал Джозеф 
Стилвелл был назначен командующим сухопутными силами США в Китае, Бирме, Индии, 
а также начальником штаба при Чане; однако ни один из американских 
военачальников не располагал достаточными ресурсами. Лично Рузвельт был для 
китайцев образцом своеобразной любезности — отстраненной и уклончивой.
 Просто Китай находился в перечне приоритетов Вашингтона далеко не на первом 
месте в сравнении с другими фронтами. Но Чан, по крайней мере, имел соратников 
в борьбе. Волею судьбы Рузвельт в течение нескольких недель стал мишенью прямых 
и взволнованных обращений со стороны руководителей миллиардного населения 
планеты: Сталина и Молотова — об открытии второго фронта; Ганди и Неру — о 
содействии их кампании за независимость страны; Чана — об увеличении поставок 
вооружения Китаю и моральной поддержке индийских националистов. Рузвельт счел 
необходимым проигнорировать все эти обращения.
 Короткий период времени американские военные, раздосадованные возражениями 
англичан против открытия второго фронта и другими неурядицами, добивались 
отказа от стратегии «приоритет Атлантики» и требовали предпочтения 
Тихоокеанскому региону. Макартур и Кинг, оба ориентированные на этот регион, 
настаивали на признании их театров войны наиболее важными. Эта позиция больше 
напоминала браваду, поскольку ранее Маршалл официально предложил Объединенному 
комитету начальников штабов «поворот Соединенных Штатов к Тихому океану с целью 
решительных действий против Японии», если Англия добьется отсрочки удара через 
Ла-Манш. Он добавил, что американская общественность поддержит этот шаг, с ним 
согласятся китайцы и русские.
 Рузвельт решительно возражал: уйти из Атлантики, объяснял он Стимсону, все 
равно что уйти от стола вместе с посудой. Он твердо держался основного плана: в 
первую очередь разгром Германии, — если переключить усилия на первоочередной 
разгром Японии, это увеличит опасность, что Германия достигнет полного 
господства в Европе и Африке. С другой стороны, разгром Германии приведет к 
поражению Японии, — вероятно, «без неоправданных потерь».