фюрера министров и высших чинов чрезмерно велико. Государство и вермахт 
представляли Риббентроп, Кейтель, Ламмерс и Майсснер, партию – Гесс, Геббельс, 
Франк, Гиммлер и Бойлер, да притом – все с женами и каждый с собственным штабом.
 Поскольку ехали и многочисленные представители прессы, потребовалось целых три 
железнодорожных состава.
 Замещать Гитлера в рейхе на время его отсутствия был назначен Геринг. В этом 
качестве он проводил фюрера хвалебной речью насчет «оси Берлин – Рим». Гитлер 
выглядел свежим и здоровым. Он радовался этой поездке, однако перед отъездом в 
первой половине дня написал свое завещание. Во время вступления в Австрию якобы 
был раскрыт план покушения на него. В вихре этих дней решительный злоумышленник 
легко мог бы осуществить свой преступный замысел. Это и побудило фюрера 
объявить Геринга в завещании своим преемником.
 В Риме нам была пышно продемонстрирована вся роскошь монархии, подчеркнутая 
произведшими на нас сильное впечатление старинными памятниками архитектуры. 
Большую роль сыграл и придворный церемониал. Мне он показался излишним, но был 
необходим для внешнего и внутреннего престижа королевства.
 4 мая вечером король устроил государственный прием во дворце Квиринал.
 На следующий день вечером Гитлер, король, кронпринц и Муссолини, а также 
высшие германские и итальянские сановники отплыли на линкоре «Conte di Cavour» 
в Неаполь для присутствия на маневрах итальянского военно-морского флота. Сам я 
находился на борту одного миноносца и был поближе к месту действия. Путткамер 
похвалил быстро и точно произведенный выход миноносцев из узкой акватории порта.
 В дальнейшем ходе маневров на нас большое впечатление произвело эффектное 
одновременное погружение и всплытие 100 подводных лодок, не имевшее, однако, 
никакого военного значения.
 Состоявшийся на третий день визита и с большим нетерпением ожидавшийся 
Гитлером военный парад принес нам разочарование. Танки и пушки не отвечали 
новейшему уровню военной техники. Гордость Муссолини «Passo Romano», это 
подражание прусскому парадному шагу (после поездки в Германию он ввел его для 
элитных частей вопреки сопротивлению своих советников), производило впечатление 
слишком скованного и какого-то судорожного, да к тому же и чересчур 
замедленного. Тем отраднее было видеть прохождение знаменитых итальянских 
горно-стрелковых частей, так называемых берсальеров.
 Во второй половине дня Гитлеру пришлось пережить такой пункт программы, 
который оказался ему неприятен. Губернатор Рима князь Колонна, человек с 
внушительным обликом и чертами лица древнего римлянина, пригласил его на прием 
в Капитолий. Несколько сотен гостей заполнили прекрасные залы. Присутствовал 
весь королевский двор. После официальной церемонии высокие персоны вместе с 
немецкими гостями стали танцевать полонез. Танец этот вывел их цепочку в узкий 
уличный проход, в котором скопились любопытствующие. Во главе процессии 
шествовал Гитлер под руку с королевой. Эта ситуация показалась фюреру умаляющей 
его достоинство. Потом он говорил, что публика глазела на него, как на 
«редкостного зверя».
 Воскресенье опять было посвящено демонстрации качества итальянских вооруженных 
сил. В первой половине дня итальянские ВВС показывали вблизи Чивитавеккья 
бомбометание по морским целям. После обеда мы наблюдали учения сухопутных войск 
с боевыми патронами. Тяжелые пехотные орудия, пулеметы и минометы вели обстрел 
залегших пехотных частей. Оба учения показали опытность и высокий уровень 
боевой подготовки.
 В понедельник, 9 мая, мы поездом отправились во Флоренцию, где нашим хозяином 
был Муссолини. Этот день доставил Гитлеру, как он часто вспоминал потом, 
особенное удовольствие. Будучи свободен от застывшего придворного церемониала и 
ограничений, фюрер полностью наслаждался искусством, восхищался красотой этого 
города.
 Дни, проведенные в Риме, связаны для меня с одним памятным событием. Однажды я 
остался при Гитлере во дворце Квиринал на обед, который он устроил для самого 
узкого круга своих сотрудников в специально отведенной столовой. Когда лакей 
объявил о начале обеда, Гитлер велел мне занять за столом место, обычно 
предназначавшееся для самого старшего по чину из всех присутствующих. Я был 
совершенно обескуражен, ибо таких здесь было несколько. Жест Гитлера своей 
необычностью удивил и их.
 Когда все расселись, Гитлер сказал (воспроизвожу по смыслу): «Вот там сидит 
тот, кто постоянно добавлял горькую каплю вермута в мое восхищение итальянцами».
 Он намекал на мое весьма отрицательное мнение насчет итальянской авиации, 
которое я, опираясь на собственное знакомство с ней еще с 1933 г., высказал в 
ноябре прошлого года в «Бергхофе». Тогда он моим сведениям не поверил: в его 
сознании никак не укладывалось, чтобы именно такой человек, как Муссолини, 
создавший фашистскую Италию, имел бы неудовлетворительные вооруженные силы. 
Теперь же он получил собственное представление и знает, в чем причина. Все дело 
в том, что итальянские вооруженные силы – не фашистские, а монархистские и 
Муссолини никакого влияния на дух войск вообще не имеет. Моя тогдашняя оценка 
итальянской авиации оказалась совершенно правильной.
 Дальше разговор вертелся почти исключительно вокруг германо-итальянского союза.
 Гитлер признал, что союз этот базируется только на его дружбе с Муссолини. Он 
подчеркнул, сколь важным показал себя этот союз в дни кризиса из-за Австрии. Да,
 разумеется, он точно знает, что союз с Италией у немецкого народа 
популярностью не пользуется. Но ему не остается ничего иного, пока англичане 
упорствуют на своем Версале. Господа в королевском дворце, как выразился фюрер, 
насквозь пропитаны враждебностью ко всему немецкому. Дело за тем, чтобы усилить 
позиции Муссолини.