раскрывая смысла его приказания явиться.
 Гитлер ожидал встречи с Шушнигом с напряжением. Австрия была его родиной, и мы 
находили понятным, что он надеялся в результате разговора с ним соединить обе 
страны в один союз, который сорвался в 1918 г. из-за сопротивления стран 
Антанты.
 12 февраля в начале дня прибыли Риббентроп и Кейтель, а потом и оба генерала. 
Гитлер принял их в большом холле своей виллы «Бергхоф» и объяснил обоим, что 
вызвал их лишь ради внешнего устрашающего эффекта. Их присутствие должно без 
всяких слов дать понять австрийским визитерам, что в случае необходимости 
наготове стоят и солдаты. Кейтель должен привыкнуть к тому, что ему придется 
замещать его на переговорах, если сам он по какой-либо причине вести их не 
сможет.
 Папен встретил Шушнига и его статс-секретаря по иностранным делам д-ра Гвидо 
Шмидта, а также сопровождавшего адъютанта на германо-австрийской границе в 
районе Зальцбурга и доставил их на Оберзальцберг. Гитлер ожидал гостей внизу на 
ступенях лестницы в виллу. После взаимного представления и обычных в таких 
случаях фраз Гитлер и Шушниг поднялись на первый этаж в личный кабинет фюрера. 
Беседа их продолжалась много часов, а тем временем Риббентроп, Папен и Шмидт 
вели переговоры в холле. К обеду, на котором присутствовал и я, были приглашены 
Шперрле и Рейхенау. Разговор крутился вокруг самых разных тем. Шперрле 
рассказал о своих действиях в Испании, чем дал Гитлеру возможность указать на 
опасность большевизма. Первоначально предусматривалось, что встреча и 
закончится этим обедом. Как дурной признак для предыдущего хода переговоров мы 
восприняли тот факт, что они продолжатся и во второй половине дня. Поздно 
вечером, даже не оставшись на ужин, австрийцы уехали. Ни на одной из бесед я 
непосредственно не присутствовал, но никаких признаков какого-либо необычного 
оттенка этих бесед не замечалось.
 Гитлер сам рассказал нам о них и поделился своими впечатлениями. Он потребовал 
от Шушнига прекратить преследовать национал-социалистов в Австрии, а тех из них,
 кто арестован, выпустить из тюрем и лагерей. Пост австрийского министра 
внутренних дел должен занять национал-социалист или человек, близкий партии. В 
качестве такового Гитлер назвал д-ра Зейсс-Инкварта{103}. В подписанном обоими 
главами правительств протоколе Шушниг дал заверение, что выполнит эти 
требования, но одновременно сослался на австрийскую конституцию, по которой 
изменения в составе кабинета может произвести только лишь федеральный президент 
Австрии. Итогами переговоров Гитлер остался недоволен.
 Следующие дни он провел на Оберзальцберге в ожидании ответа Шушнига, который 
тот обещал дать в течение трех дней. 15 февраля ответ пришел, подтвердив 
принятие «Берхтесгаденского соглашения» от 12 февраля. 16 февраля было 
объявлено о переформировании кабинета министров в Вене. Д-р Зейсс-Инкварт стал 
министром внутренних дел и одновременно министром безопасности Австрии. Вот 
теперь Гитлер был доволен! Он велел опубликовать в печати сообщение, что оба 
канцлера 12 февраля решили принять такие меры, в результате которых между 
обоими государствами должны установиться «тесные дружественные отношения».
 За все эти дни, проведенные в его личной резиденции «Бергхоф», Гитлер лишь 
однажды заговорил со мной о последних изменениях в сухопутных войсках. Очевидно,
 под впечатлением встречи с Рейхенау он обмолвился, что предпочел бы назначить 
главнокомандующим сухопутными войсками именно его, но все были против. Фюрер 
назвал в данной связи фамилии Кейтеля, Бека и Рундштедта. Гитлер расхваливал 
Рейхенау и Шперрле, считая, что их присутствие возымело свое действие на 
Шушнига.




 Речь в рейхстаге 20 февраля


 16 февраля Гитлер выехал в Берлин, 18-го ему предстояло открывать 
Международную автомобильную выставку, а на 20 февраля было назначено заседание 
рейхстага. Пришлось одновременно готовить две речи. Для первой он написал 
конспект собственноручно, а речь в рейхстаге продиктовал. В последние дни и 
часы перед тем, как она будет произнесена, в квартире фюрера царила непривычная 
атмосфера. Все встречи отложены. Сам он даже не появлялся регулярно к обеду, а 
все время находился в личном кабинете. Там поставили пишущую машинку, и Гитлер 
диктовал прямо на нее двум попеременно сменявшимся секретаршам. Продиктовав 
несколько страниц, он тут же начинал их править. После этого текст снова 
перепечатывался и клался ему на стол. Случалось и так, что речь 
перепечатывалась дважды и даже трижды. Адъютант должен был все время находиться 
на месте, чтобы немедленно запросить из соответствующих инстанций 
статистические данные и другие необходимые материалы.
 20 февраля я сопровождал Гитлера в «Оперу Кролля», где рейхстаг заседал со 
времени пожара в его здании в 1933 г. Мы, адъютанты, заняли свои места в первом 
ряду позади правительства. Геринг, председатель рейхстага, открыв заседание 
несколькими фразами, предоставил слово фюреру. Это было скорее не заседание, а 
сборище всех руководящих лиц партии. Речь фюрера напряженно ожидали по всей 
Германии да и во всех столицах зарубежных государств. Последние события 
заставили весь мир прислушаться к его словам.
 Речь Гитлера давала понять, что он желал представить отчет о сделанном им за 
пять лет своего пребывания у власти, исполнившиеся 30 января 1938 г. Фюрер, как